Бешеный

Этот день Тихореченск запомнил надолго. И годы спустя жители города нет-нет да и помянут те достопамятные события. Но начнем по порядку.

В августе темнеет быстро. Часов в десять городок уже окутала теплая летняя ночь. С реки подул освежающий ветерок. Жара сменилась относительной прохладой. В столь позднее время город обычно спит, но была суббота, а значит, выходной. К тому же лето кончалось, и жаль было терять ни с чем не сравнимое время.

Молодежь дефилировала у автовокзала. Переносные магнитофоны сладко пели или, наоборот, рычали. Люди постарше сидели на скамейках возле своих домов, перемывали косточки соседям или просто любовались августовским звездопадом.

Примерно в это же время по главной улице, избегая освещенных участков, крались две личности. При нормальном дневном освещении эти личности опознал бы любой тихореченец. Именно любой, поскольку в «таблице популярности» они шли после первого секретаря горкома партии Караваева и городского дурачка Ионьки.

Про Губана неизвестным автором были сложены даже стихи. (Они украшали одну из стен КПЗ местного горотдела милиции.) Стихи были следующие:

Характеристика, в общем-то, исчерпывающая. К ней стоит добавить, что, несмотря на свой высоченный рост и здоровые кулаки, Витя Губан был парень незлобивый, дрался редко и в самой агрессивной компании сохранял присутствие духа.

Вторым в этой подозрительной парочке был Комар: мужчина неопределенного возраста, маленький, сухой, жилистый и злой. В противоположность Губану он участвовал почти в любой разборке, происходившей в Тихореченске. Его визгливый, истеричный тенорок слышался везде, где пахло дракой. Комар бывал нередко бит, однако это никак не отражалось на его характере и привычках.

— Давай, детина, поторапливайся! — шипел Комар своему напарнику.

— Куда мы все-таки идем? — тоже шепотом, но в другой тональности спрашивал Витя.

— За мной, чудило, нас ждут миллионы! И Витя покорно плелся следом.

Тут надо добавить, что последним из многочисленных мест работы Комара была Тихоречен-ская психиатрическая лечебница, где он выполнял обязанности санитара.

Наконец странная пара приблизилась к так называемому Дядьковскому дому. Строение это некогда принадлежало купеческому семейству Дядьковых. Затерялся след купцов, а название так и осталось. Солидный трехэтажный дом из красного кирпича был выстроен на века. На первом этаже располагался единственный городской ресторан, на втором и третьем многочисленные городские конторы и службы.

«В ресторан, что ли, ведет? — размышлял Губан. — Нет, не похоже, за Комаром такого не водится, к тому же там сегодня свадьбу играют. Начальник милиции дочь замуж выдает».

Витя прислушался к пьяному гомону, вырывавшемуся из распахнутых окон ресторана. Подгулявшие гости выясняли отношения на крыльце. Комар тоже приостановился и, толкнув в бок

— Скоро мы тоже здесь гулять будем, да не день — неделю, месяц!..

«Он, что, рехнулся? — подивился Губан. — Набрался заразы в своем дурдоме, вот и несет всякую бодягу». Но приятель уже тащил его дальше.

Они обошли фасад здания и оказались с его тыльной стороны.

В доме было три подъезда. Комар подошел к среднему и легонько подергал дверь. Она была заперта на висячий замок.

Только сейчас Губан заметил, что приятель сжимает в руке небольшой продолговатый предмет. Он присмотрелся и при тусклом свете подъездной лампочки обнаружил, что это монтировка.

«На кражу пошел!» — поразился Губан и шарахнулся в сторону. Но Комар цепко схватил кореша за рукав.

— Стой, придурок! — зашипел он.

— Под статью не пойду, — так же шепотом отвечал Губан.

— Какая статья… все чисто, а сбежишь — прикончу как суку!

Витя немного подумал и остался.

Убедившись, что бунт подавлен, Комар зацепил монтировкой замок и резко дернул. С одного рывка петли выскочили из трухлявого дерева.

— Пойдем! — приказал взломщик своему нерешительному товарищу. Тот нехотя поплелся следом.

Узкая лестница вела наверх. Комар поднимался быстро и уверенно, достав из кармана пиджака фонарик и освещая таблички на многочисленных дверях.

«Запасливый, — с уважением подумал Губан, — классно работает».

Комар между тем остановился, вытащил из кармана какую-то бумажку и стал ее внимательно изучать, светя фонариком. Потом он сделал еще несколько шагов и высветил очередную табличку на двери.

«Городской статистический отдел», — прочитал Витя.

— Вроде здесь, — сказал Комар.

Он дернул дверь, но замок в ней был уже капитальный. Комар попытался подцепить ломиком створки — дверь не поддавалась. Несколько минут он безуспешно возился с замком, потом зло глянул на Витю, жмущегося к стенке.

— Чего стоишь, дылда, — рявкнул он, — помогай!

Губан как во сне взял из рук приятеля монтировку и навалился на дверь.

«Что я делаю?» — стучало в голове. Витя уже решил бросить инструмент и дать деру, как вдруг раздался треск и дверь отворилась.

— Молодец, — похвалил приятеля Комар, — сила в тебе есть. Но главная работа впереди.

«Что он еще задумал, — недоумевал Губан, — и почему полез в „статистику“?» Но вопросов больше не задавал.

Луч фонарика скользнул по канцелярским столам, по бумагам и пишущим машинкам.

Губан присел на жесткий стул, следя за действиями товарища. А тот снова достал бумажку и продолжил ее изучение. Затем начал мерить комнату шагами.

— Хотя бы объяснил… — нерешительно начал Губан.

Но Комар только отмахнулся. Задумчиво встал посреди комнаты, светя под ноги. Потом топнул стоптанным башмаком по половице.

— Где-то здесь, — пробормотал он. — Нужно ломать пол.

— Ты что, одурел? — подал голос Губан.

Комар обернулся на голос и уставился на темную фигуру напарника. Некоторое время сохранялось, молчание и слышно было, как внизу, в ресторане, играет музыка.