Бесконечная дорога
Шрифт:
Айви начинала понимать. Королевские маги — нет, они думали, что это всего лишь рассказ. Но она-то знала!…
— Смерть в храме забытой богини, — слабо улыбнулся Осоко Адумис. — Это прекрасно.
— Я рада, что вы так считаете, — кивнула Антара. — Это ведь ваша смерть.
— Неужели? — фыркнул Тайрис-Ли. Остальные были не столь уверены в себе, они все больше нервничали.
— Конечно. Я была бы рада убить вас своими руками и попробовать вашу кровь на вкус. Но я знала, что вы не слабы — слабые маги не убили бы Тересию. Я допускала, что что-то может пойти не так. Поэтому мне нужен был способ убить вас — убить во
До них наконец-то дошло, к чему она вела их. Они хотели напасть, хотели остановить ее, но было слишком поздно. Им нужно было призвать заклинание, а ей — произнести всего одно слово.
Теперь Айви поняла, что за слово Антара скрывала в дальнем, самом сокровенном углу памяти, какое имя она так бережно хранила. Не имя из ее прошлого, не дорогое имя любимого, а имя, которое могло уничтожить саму жизнь.
На алтаре, исчерченном ее кровью, она назвала имя богини.
Антара до последнего не была уверена, что у нее все получится. Она никогда не встречалась с Великой Безымянной — и даже ее мать, королева змей, относилась к той с великим почтением. Затеивая все это, она понятия не имела, получится ли у нее хоть чего-то добиться. Она знала, что Великая Безымянная не обижена на этот мир, изгнавший ее, ей просто нет до него дела. Могла ли ее заинтересовать жертва, одна-единственная за много лет?
Она попросила Байру найти ее и передать сообщение от дочери королевы змей. Байра и Великая Безымянная были существами разного порядка, но иногда они оказывались в одном мире и знали друг друга. Это мало что значило, но давало хоть какую-то надежду.
Поэтому Антара и заставила своих спутников вернуться в пустыню по пути из форта Мигос. Ей нужно было снова встретиться с Байрой и получить ответ — хоть какой-то. Спускаясь в подземный храм, она была почти уверена, что ее ждет отказ.
Но все оказалось гораздо сложнее. Байра нашла Великую Безымянную, и та ответила на просьбу Антары, но ничего обещать не стала. Она сказала, что придет, если жертвы будут ей интересны. С тех пор Антара хранила ее имя с особенной тщательностью, как самое страшное оружие. Она знала, что попытка у нее будет всего одна: или успех, или полное поражение, никакой ничьей, особенно теперь, когда она получила смертельное ранение.
Ранение, меж тем, тоже было частью плана, о котором не знала Айви. Когда Антара поняла, что Мирамар и остальные колдуны намерены прятаться, выматывая ее, она пошла на отчаянный шаг: она выманила их. Она знала, что они не появятся, пока она не будет залита кровью, и использовала наивную искренность Айви, чтобы обмануть их. Если бы этого не хотела Антара, Айви никогда бы не сумела отнять у нее власть над телом. Но Антара чуть ли не намеренно толкнула ее туда, к мнимому Каридану, потому что только так маги могли поверить в ее беспомощность и последовать за ней к храму Великой Безымянной.
Все должно было решиться здесь и сейчас. Когда имя прозвучало, оставался один миг, бесконечно долгий и неумолимо короткий, который определял все. Если бы Великая Безымянная приняла жертву, она явилась бы сразу. Если нет, маги могли с легкостью добить Антару, и это был бы величайший позор, даже худший, чем пленение Тересии.
Но богиня не отвергла ее призыв. Черная статуя вздрогнула и открыла глаза.
С этого момента
Единственным, кто вовремя понял всю серьезность ситуации, стал Мирамар Антер. Он, сберегавший свои силы, теперь использовал эту энергию, чтобы перенести себя в пространстве — из каменного храма куда-то далеко за пределы Йергариана. Это тоже была запретная магия, которую он наверняка приберег на крайний случай. Теперь подчиненные ему маги пораженно смотрели на то место, где он только что стоял, и пытались осознать, что их лидер оставил их.
Они не смогли бы уйти, даже если бы не знали заклинание. У них не хватило бы на это энергии, да и черная богиня окончательно пришла в себя и не собиралась отпускать их.
— Прости меня, — тихо сказала Антара. — Я думала, их будет шесть, но сбежал самый сильный.
— Этих пяти мне вполне хватит, — ответила Великая Безымянная. Даже другие боги не называли ее по имени, если не собирались просить ее об одолжении. — Байра передала мне твои условия, и я принимаю их.
— Благодарю тебя.
— А теперь я заберу то, что отныне принадлежит мне.
Великая Безымянная протянула к ним черные руки, и даже самые упрямые из магов были вынуждены признать, что это конец. Они приняли свою смерть по-разному.
Осоко Адумис остался предельно спокоен. Казалось, он не боялся своей смерти, он ждал ее много лет и давно уже смирился с ней. Он просто шел вперед, ожидая, когда же смерть его настигнет, и вот этот день настал. Но он терял меньше других — он прожил долгую жизнь, поэтому, когда его тело рассыпалось в прах, на его губах застыла легкая печальная улыбка.
Реакция Сайры Огеаса была не такой благородной. Маг, который своими играми с природой падальщиков приговорил к смерти целую деревню, оказался не готов к собственной гибели. Убивать других несложно, а вот самому умирать оказалось страшно. Он рванулся к выходу из пещеры с отчаянным криком, он мог даже молить о пощаде — больше всего он напоминал Антаре преисполненное ужаса животное. Но он, конечно, не добрался до выхода, он обернулся прахом, упавшим на каменный пол. Только теперь Антара поняла, что пыль у них под ногами — это не совсем пыль.
Тайрис-Ли Микко был упрямым дураком до конца. Он то ли не понимал, то ли не мог поверить в то, кто стоит перед ним. Он попытался напасть на Великую Безымянную: призвал какое-то примитивное боевое заклинание, и бросился к черной статуе. Она не оценила его смелость: он умирал дольше других, она позволила ему увидеть, как исчезает его тело, прежде чем его не стало. Она хотела, чтобы он испугался, и она добилась своего. С богами не спорят.
Карпер Элис был настолько напуган, что не мог даже бежать. Он сжался на полу, обхватив себя руками. Из его глаз катились слезы, но взгляд при этом был отсутствующим, почти безумным. Похоже, он уже не понимал, где находится и что его ждет. Он не смирился со своей смертью, как Осоко, он просто оказался слишком труслив, чтобы остаться на ногах до конца. Раньше все его противники были связаны или обезврежены другими. Теперь он оказался один на один за смертью, и это было слишком много для столичного модника.