Бесконечная игра

Лав Тея

Все, кто до этого дремал, начинают щуриться и выглядывать из-за кресел.

– У тебя объявление для нас, Хейз? – интересуется тренер Зегерс за моей спиной.

Я оглядываюсь на тренера, который сидит на высоком сиденье рядом с водителем, и улыбаюсь.

– Ну да. Мне надоели их тухлые мины.

Глаза Майкла прищуриваются. Он поддается вперед.

– Для непосвященного новичка ты слишком дерзкий.

– У него в архиве уже две шайбы и одна передача, – выкрикивает кто-то позади.

Я благодарно

прикладываю руку к груди, туда, где на куртке вышита небольшая эмблема клуба – росомаха в красно-синих тонах с раскрытой пастью.

– Спасибо, но речь не о моих заслугах. Пора сбросить это уныние. Хоули. – Я бросаю взгляд на Чейза, который моментально все понимает и отключает наушники от телефона. Начинает играть Panic! At The Disco «Victorious».

– Сегодня мы победили! – начинаю подпевать я.

Атмосфера в автобусе меняется. Я не знаю, как это получается. Со стороны все выглядит, наверное, весело, если все подхватывают мое настроение. Но порой я ощущаю себя клоуном. Я стараюсь отбросить подобные мысли. Я ведь просто дурачусь и делюсь с людьми положительными эмоциями. Что в этом такого?

В школе, в которой я оканчивал выпускной класс, такого не было. Не знаю, в чем именно было дело. В учителях, в самих учениках или я на тот момент чувствовал пустоту и растерянность. А подростки, как дикие звери. Они чуют твой страх и пользуются им. В общем тогда я не был самим собой, и вся моя жизнь на тот момент состояла из черных полос. Ведь не я разговаривал с Эйв несколько месяцев.

Сейчас вернулась не только моя сестра. Мы вернулись оба.

Так что получайте!

Мы орем и дурачимся в автобусе, а тренер Зегерс ничего не говорит. Улыбнувшись и едва заметно мне кивнув, он качает головой и возвращает свое внимание дороге.

***

В фойе арены почти никого нет, когда я вбегаю и оглядываюсь. Остальные уже разъехались по домам, но я обещал Пайку достать билет на игру «Эдмонтона» с «Филадельфией» в эту пятницу. Сам я вряд ли пойду. Лучше высплюсь, как следует.

Быстрыми шагами пересекая помещение, я замечаю проблеск неона. И… сразу же забываю, зачем я вообще здесь.

Маккензи реагирует на меня точно так же, как и в прошлый раз. Она откидывает голову на стену, на которую опирается спиной, и закатывает глаза. По ее губам я читаю слово «черт».

– Я тоже рад тебя видеть, – улыбаюсь я, подходя к ней.

Она смотрит мне в глаза несколько секунд, затем негромко вздыхает.

– Все еще надеешься выставиться перед своей командой?

Я прекращаю улыбаться и смотрю на нее в ответ. Так продолжается довольно долго. Относительно долго, но учитывая, что мы смотрим друг другу в глаза, это уже становится чем-то неловким.

Но мы оба не из тех, кто испытывает неловкость.

В ее глазах вызов. В моих тоже. Сейчас мы

друг друга стоим.

– Мне уже плевать на это, – честно отвечаю я. – Ты стала моей навязчивой идеей.

Она прекрасно понимает, что я играю. Но в моих словах есть доля правды. Большую часть своего времени я совершенно не думаю об этой девчонке. Ведь мы друг друга даже не знаем. Но стоит мне увидеть ее на привычном месте, мой мысленный маячок указывает в ее сторону.

Оттолкнувшись спиной от стены, Маккензи приближается ко мне. Наши лица становятся слишком близко друг к другу. А она смелая. Мне это нравится.

Я чувствую аромат ее духов и с трудом пытаюсь не прикрыть веки. Черт, я смертельно устал, ужасно хочу есть, но больше всего этого я хочу девушку. Уж слишком долгое воздержание.

– Бедняжка, – наигранно поджав губы, произносит Маккензи. – Вот ты и сдал самого себя и всех своих «Росомах».

– Ты о чем? – не без удивления интересуюсь в ответ я.

Маккензи заламывает темную бровь, и выражение ее лица меняется. Сейчас у меня слишком противоречивые чувства. Она интригует. И еще действует на нервы своим этим самодовольным взглядом «отвалите от меня все».

– То, что тебя науськали на меня, как песика, – все так же наигранно отвечает она.

Я ругаю самого себя, но ни в коем случае не показываю вида.

Нет, ни за что. Нужно же вызвать у этой красотки хоть какой-то интерес. В прошлый раз у меня это почти получилось, но времени было в обрез. Сейчас оно у меня есть и плевать, что еще немного, и я свалюсь и засну мертвым сном.

Игнорируя последнюю фразу, я приближаюсь к ее лицу еще ближе.

– Скажи, что ты здесь постоянно делаешь и возможно, я отстану.

Маккензи отстраняется. Нет, не поверю, что ей надоело играть.

– Тебя это так волнует?

– Разве не очевидно?

Она вскидывает подбородок. Я выше ее на голову, но она явно считает, что это не имеет никакого значения и уж явно не является моим преимуществом перед ней.

– Тебе везет, что я сегодня добрая, – словно устав, Маккензи отступает назад и смотрит на экран своего телефона.

Я поправляю сползающую лямку своей спортивной сумки.

– Что-то наш разговор потерял суть.

– Не было вообще никакой сути, – бурчит она, не глядя на меня.

Мне хочется встряхнуть эту девчонку. Не с силой, беззлобно. Просто похлопать перед глазами и крикнуть «Эй! Я здесь!».

Господи боже мой, да что она о себе возомнила? Или это я слишком навязываюсь?

– Давай поиграем? – наконец, предлагаю я, победив в себе поднимающуюся волну раздражения.

Она поднимает глаза. Ее пухлые розовые губы дергаются в слабой улыбке. О, ей нравится слово «игра».

– Ненавижу хоккей, – внезапно произносит она.