Бесконечная страна

Евтушенко Алексей

Женщина подняла голову. Санька никак не мог разглядеть её лица, но ему показалось, что странные прозрачные, словно байкальская вода летним днём, глаза незнакомки фантастическим образом приблизились чуть ли не вплотную и заглянули прямо в душу.

«Выходи», – послышалось ему.

Санька обернулся. Никого. То есть, никого, кроме мамы. Но она всё так же лежит на кровати с закрытыми глазами.

«Выходи, побеседуем».

Он посмотрел вниз, на скамейку. Точнее, на женщину, сидящую там.

«Да, это я,

ты правильно догадался».

Незнакомка приподняла руку в белоснежной перчатке до локтя и сделала приглашающий жест. Иди, мол, сюда.

Чудеса, подумал Санька. Разве так бывает? Третий этаж. И вообще.

Но любопытство – этот извечный двигатель авантюристов, кошек, женщин, ворон и мальчишек, уже завладело им. Он вернулся к кровати, поправил одеяло, которое вовсе не требовалось поправлять.

– Я скоро вернусь, мам, – сказал негромко. – Только узнаю, в чём дело. Вернусь и ещё посижу с тобой, ладно?

Мама не отвечала.

Санька украдкой погладил её по руке. Подумал, наклонился, коснулся губами прохладного лба и вышел из палаты.

– Уже всё? – спросила Маша. – Быстро ты сегодня.

– Я ещё вернусь, – сказал он. – нужно… В общем, вернусь.

Мне тут…

– Хорошо, – улыбнулась Маша. – Как скажешь, странник.

– Почему странник? – удивился Санька.

– Не обращай внимания. Это я сейчас одну книжку читаю, и мне показалось, что ты чем-то похож на героя из неё.

Санька хотел спросить, что за книжка, но для этого нужно было задержаться. Потом спрошу, решил он и поспешил к лестнице.

Незнакомка никуда не делась. Так и сидела на скамейке, сложив руки на коленях и наблюдая за журчанием воды в фонтане напротив. Санька, подошёл, остановился рядом, чувствуя себя неловко до крайней степени. Что, если ему всё показалось? Но тут прозрачные глаза обратились на Саньку, и рука в белой перчатке похлопала по скамейке.

– Садись, – произнесла женщина. Голос у неё был низкий и какой-то скрипучий. – Тебя ведь Санькой зовут? Александром?

– Да, – Санька секунду поколебался, но затем всё же уселся рядом. Не съест же она его, в самом деле. – А откуда вы знаете? – он ещё секунду подумал и на всякий случай добавил. – Здравствуйте!

Смех незнакомки напомнил Саньке звуки, которые время от времени издавала его водяная красноухая черепаха по имени Мартышка. Нечто среднее между кряканьем, кваканьем и карканьем.

– Почему вы смеётесь? – спросил он.

– Не обращай внимания. Просто мне так редко желают здоровья, что я почти забыла, когда это было последний раз. Кто-то из философов, кажется, – она пожевала губами, вспоминая. – Декарт? Да, он. Рене. Незаурядная была личность.

Санька слышал о Декарте. Французский мыслитель, живший… Давно живший. То ли двести, то ли триста, то ли больше лет назад. Но как же тогда она могла с ним встречаться? Понятно.

Пожилой человек, голова уже не та, что в молодости. Даже определение есть специальное для этого. Старческая деменция, вспомнил он. Прадедушка Алексей Иванович часто его употреблял. В том смысле, что не дождётесь.

На всякий случай Санька отодвинулся подальше и огляделся. Ладно, если что, больница рядом. Можно будет и врачей позвать.

– Врачи не помогут, – сообщила женщина.

– Кому? – спросил он машинально.

– Никому. Ни мне, ни, тем более, твоей маме. Мне, потому что я не нуждаюсь в их помощи.

А маме твоей… Не помогут, в общем. Уж извини за откровенность, но врать я не умею.

Встать и уйти, подумал Санька. Прямо сейчас. Иначе можно сорваться и наговорить этой противной старухе такого, о чём сам потом пожалеешь.

Но он не ушёл. Два обстоятельства удержали его. Одно за другим. Первое – старуха на самом деле вовсе не казалась ему противной. Даже не смотря на слова, ею произнесённые. И на то, что он сам мысленно назвал её таковой. Вот не казалась – и всё. Странной, неудобной, колючей – да. Но не противной. И второе, которое он отметил сразу же после первого, и оно-то буквально приковало его к скамейке.

Августовское утреннее солнце взошло над деревьями парка и светило точно им в спины так, что Санька прекрасно видел на асфальтированной дорожке и тень от скамейки, и свою собственную. Но только их.

Незнакомка не отбрасывала тени!

Санька на секунду зажмурился и посмотрел снова. Так и есть. Вот тень от скамейки, вот его – часть головы над спинкой и ноги. А тени незнакомки нет. Как будто сидит он один. Но он не один. Рядом с ним на скамейке – пожилая высокая худая женщина с прозрачными глазами.

– Я не галлюцинация, – сказала она. – И не призрак. И бояться меня не надо. Точнее, надо, но не тебе.

– Что вы… Что вы имеете в виду? – выдавил он. Вот теперь ему и впрямь захотелось встать и уйти. Нет, не уйти. Умчаться, рвануть отсюда со всех ног. Так, чтобы ветер в ушах засвистел, и подошвы кроссовок задымились. Но Санька остался. Собрал все силы, стиснул зубы и остался.

– Твою маму зовут Ольгой? – спросила она.

– Да. А вас? И… откуда вы знаете наши с мамой имена?

– Я много чего знаю, – вздохнула она. – Иногда даже хотелось бы поменьше. Что ж до моего имени… Можешь звать меня Мариной. Мариной Шахатовной, – она задумалась, едва заметно кивнула головой своим мыслям. – Да, Марина Шахатовна. Это ближе всего.

Санька хотел спросить, ближе к чему, но благоразумно промолчал.

– Ты уникальный мальчик, – продолжила Марина Шахатовна. – Понимаешь, что это значит это слово?

– Понимаю, – кивнул Санька и добавил, где-то услышанное взрослое. – Но вы мне льстите. Мальчик, как мальчик. Обычный.