Бесконечная свобода
Шрифт:
— Он был немец? — осведомилась Диана. Я кивнул.
— Возможно, из Пруссии.
— В наше время его все еще играли. Хотя это звучит странновато для моего уха.
Я снова обратился к кораблю.
— Какая часть твоей музыки относится к периоду до конца двадцатого столетия?
— По времени звучания приблизительно семь процентов. По наименованиям приблизительно пять процентов.
— Вот так-то! Я могу слушать только одну из каждых двадцати записей.
— Тебе следует все же ознакомиться и с музыкой других эпох, — посоветовал Чарли. — Классицизм и романтизм
Я кивнул, но, хотя и не стал возражать, остался при своем мнении. У меня уже было немало возможностей послушать музыку, созданную с перерывами в несколько столетий.
— Возможно, нам следует перераспределить обязанности. Дать впавшим в депрессию какие-то существенные занятия.
— Это может помочь. Но не хотелось бы, чтобы это оказалось слишком уж очевидным.
— Наверняка это будет наилучшим выходом, — заметила Мэригей. — Поместить людей с неустойчивой психикой на все ключевые позиции.
— Или погрузить их в анабиоз, — бросил Чарли. — Это закроет вопрос на ближайшие сорок тысяч лет.
— Не думай, что я еще не слышала подобных предложений.
— А не могли бы мы просто сообщить всем о возникновении такой проблемы? — вслух подумал я. — Они взрослые разумные люди…
— Вообще-то двое из пациентов дети. Но я думаю, что так поступать не стоит: это вызвало бы еще большее беспокойство и новые случаи депрессии.
— Вообще-то основная проблема заключается в том, что депрессия и связанное с нею беспокойство являются не только поведенческим, но и биохимическим расстройством. Но пытаться покончить с этой временной, надеюсь, проблемой при помощи изменения мозговой химии людей было бы последним делом. Через некоторое время в пространстве окажется корабль с полным трюмом наркоманов. И мы четверо будем в их числе.
— Безумец ведет безумцев, — протянул Чарли.
— Корабль дураков, — проворчала Мэригей.
Я поцеловал воздух, призывая корабль к вниманию.
— Ты мог бы довести задание до конца в том случае, если все пассажиры сойдут с ума?
— Некоторые из вас уже сошли с ума, хотя, возможно, мои стандарты слишком высоки. Да, если капитан отдаст приказание, я могу заблокировать средства управления и вести полет по заданному плану без вмешательства человека.
— А если капитан тоже сойдет с ума? — поинтересовалась Мэригей. — И оба помощника капитана?
— Вы знаете ответ на это, капитан.
— Я знаю, — ровным голосом подтвердила Мэригей и отхлебнула глоток вина. — И знаете что? От этого ответа я чувствую себя подавленной.
Глава 4
На следующий день произошло событие, которое произвело на нас куда более сильное угнетающее впечатление, чем проявившиеся случаи депрессии.
Я находился в своем кабинете на общем этаже, где занимался одной из своих синекур: обобщал пожелания народа по поводу дневного и вечернего киносеансов. Большинство названий я никогда не слышал. Два человека попросили показать «Эта ночь нам запомнится» и «Титаник», что, конечно, должно необыкновенно поднять дух зрителей. Космические айсберги. Пока что о них еще никто не заговаривал.
Полуоткрытая
— Я не знал, к кому обратиться с этой проблемой: к вам, к капитану, или к шерифу. — (Зачем ему мог понадобиться шериф?) — Вы оказались ближе всех.
— Что у вас за проблема?
Существо изобразило нечто вроде танца, что говорило о крайней степени волнения.
— Один из людей пытался убить меня.
— Помилуй, бог! — Я вскочил с места. — Кто это?
— Его именуют Чарльтон. Ну, конечно, это Кэл. — Ладно. Я сейчас вызову шерифа, и мы найдем его.
— Он находится в моей каюте. Мертвый.
— Вы убили его?
— Конечно. А вы поступили бы по-другому? Я связался с Мэригей и шерифом и велел им немедленно спуститься ко мне.
— При этом были какие-нибудь свидетели?
— Нет. Он был один. Сказал, что хочет поговорить со мной.
— Что ж, его должен был видеть корабль. Тельцианин, почти как человек, покачал головой.
— Насколько мне известно, корабль не контролирует мое жилище.
Я чмокнул губами и спросил об этом у корабля. Электронный мозг подтвердил предположение существа.
— Правильно. Помещение, отведенное тельцианину, является частью грузового трюма. В моей программе не был предусмотрен визуальный контроль складов.
— Ты видел недавно Кэла Чарльтона, направлявшегося туда?
— Чарльтон вошел в лифт в 11.32, и кабина спустилась на складской этаж.
— Он был вооружен?
— Я не могу сказать ничего определенного.
— Он пытался убить меня топором, — сказал тельцианин. — Я услышал звон разбитого стекла, и сразу же вбежал он. Он взял топор на пожарном щите около моей квартиры.
— Корабль, ты можешь подтвердить?
— Нет. Если бы он взял инструмент с пожарного щита, то я узнал бы об этом.
Это был интересный факт, заслуживающий внимания.
— Значит, вы отобрали у него топор?
— Это было легко. Я услышал звон стекла и правильно истолковал его. Отступил за дверь. Он не увидел меня.
— Значит, вы убили его топором.
— Не совсем так. Полагаю, что я сломал ему шею. — Существо изобразило очень убедительный удар, словно взятый из арсенала карате.
— Ну, это… могло бы быть и хуже.
— А потом, чтобы избежать лишнего риска, я взял топор и отделил его голову от тела. — Существо сделало жест, аналогичный нашему пожатию плечами. — Где находится мозг.
Не полагается говорить плохо о мертвых, но нам повезло, что тельцианин не убил кого-нибудь из тех, кого хоть кто-то любил. В молодости Кэл был неприятным парнем, от которого можно было ожидать любой пакости, и хотя в последние годы он, казалось, подуспокоился, все же частенько что-нибудь выкидывал. Он был женат три раза, и никогда подолгу. Задним умом было ясно, что нам не следовало брать его с собой, и если бы он не оказался в курсе дела с самого начала, то, вероятно, даже несмотря на множество полезных талантов, его не отобрали бы.