Бесконечная война

Холдеман Джо

– Что ты, я могу связаться с ним прямо. Мы...
– она посмотрела на меня очень серьезно, на щеках появились ямочки.
– Мы были друзьями!

Я отхлебнул немного сои - серная кислота - и постарался, чтобы голос у меня звучал хладнокровно:

– Вот, значит, куда ты исчезла в среду?

– Придется мне проверить список нарядов.
– Она улыбнулась.
– Думаю, что это будут понедельник, среды и пятницы в месяцах с буквой "Р" в названии. А что? Ты не одобряешь?

– Да нет же... черт побори, нет, конечно. Но... ведь он же офицер! Флотский офицер!

–

Его прикрепили к нашей команде, значит, частично он в армии.
– Она повернула кольцо.
– Дирекционную!
– Повернулась ко мне: - А как поживает ласковая мисс Гармония?

– Это не одно и то же.

Мэригей шептала код дирекционной в свое кольцо.

– Неужели? Ты просто хотел попробовать с офицером. Извращенец. Кольцо прогудело два раза.
– Понравилось?

– Вполне.
– Теперь я возьму реванш.

– Кстати, прапорщик Сингх - настоящий джентльмен. И совсем не ревнивый.

– И я тоже, - сказал я.
– Если он тебя обидит, скажи мне, я ему накостыляю.

Она улыбнулась мне из-за чашки.

– А если лейтенант Гармония обидит тебя, скажи мне, и я ей накостыляю.

– По рукам.
– И мы с подобающей серьезностью скрепили договор рукопожатием.

2

Противоперегрузочные оболочки были установлены во время нашего отдыха на Старгейте. Последнее слово науки. Они позволяли нам использовать двигательные ресурсы корабля почти полностью, тахионная тяга позволяла ускоряться более чем с двадцатипятикратной перегрузкой. Тэйт ждал меня в акселерационном отделении. Остальные мои люди уже были собраны здесь и склонялись без дела. Я протянул Тэйту чашку.

– Спасибо. Ты что-нибудь узнал?

– Боюсь, что ничего. Но флотские, похоже, не очень волнуются, а это их игра. Возможно, еще одна учебная тревога.

Он отхлебнул немного сои.

– Вот черт. Но нам-то все равно. Только сиди тут, пока тебя до полусмерти задавит. Не люблю я такие штуки.

– Может, они скоро начнут воевать вообще без людей. Тогда мы отправимся домой.

– Ясное дело.

Подошел медик и сделал мне положенный укол.

Я подождал до 19.50 и отдал моим людям приказ:

– Двигаем. Забраться в оболочки и застегнуться!

Противоперегрузочная оболочка напоминала обыкновенный гибкий скафандр, во всяком случае внутреннее устройство почти полностью совпадает. Только вместо ранца с системой жизнеобеспечения здесь имеются три шланга, один идет в шлем, два выходят из пяток, кроме того, имеются по две отводные трубки на каждую оболочку. Костюмы плотно уложены плечом к плечу на легких противоперегрузочных койках. Забираться в оболочку - все равно, что пробираться по огромному блюду вчерашнего спагетти.

Когда индикаторы у меня в шлеме показали, что все задраили свои оболочки, я нажал соответствующую кнопку, затапливающую комнату. Видно ничего не было, конечно, но я живо представил, как бледно-голубая жидкость - этиленгликоль и еще что-то, пенясь, заполняет нашу камеру. Материал оболочки, прохладный и сухой, плотно обхватил меня со всех сторон, прилегая к каждой точке тела. Я знал, что давление

у меня внутри быстро растет, уравновешивая наружное давление. Для этого и делался укол - чтобы вам не расплющило клетки. Но все равно тяжесть давала о себе знать. К тому времени, когда на счетчик у меня появилась "2" (наружное давление соответствовало глубине в две морские мили), мне показалось, что я сейчас лопну и буду раздавлен одновременно... В 20.05 счетчик показывал "2.7" и на этом успокоился. Когда в 20.10 началось выполнение маневра, я особой разницы не заметил. Хотя игольная стрелка указателя немного вздрагивала, и я еще подумал, интересно, какое ускорение потребовалось, чтобы вызвать это едва заметное колебание.

Основным недостатком противоперегрузочных оболочек была их стационарность. Всякий, не успевший забраться в свой костюм до начала ускорения, когда "Годовщина" выдавала полные свои двадцать пять "ж", автоматически превращался в земляничный джем. Управлял крейсером и вел бой исключительно компьютер - в нормальной обстановке происходит то же самое, но всегда хочется иметь за пультом человека-контролера.

Кроме того, если корабль получал повреждение и происходила разгерметизация, вы взрывались, как перезрелая дыня - вот еще одно маленькое неудобство. А если падало давление, вас расплющивало в мгновение ока.

Чтобы выбраться из оболочек, требуется минут десять - это только на снятие костюма. А вы думали, выпрыгнули из оболочки и прямо в бой? Только четверо человек на борту обладали какой-то подвижностью, пока мы были замкнуты в оболочках - это корабельная аварийная команда. Но им приходилось, естественно, таскать свой костюм вместе с собой, что превращало оболочки в двухтонные аппараты. И даже им приходилось не двигаться с места, пока крейсер маневрировал.

Ускорение продолжалось до 20.30. Загорелась зеленая лампочка, и я нажал кнопку откачки амортизационной жидкости.

Мы с Мэригей одевались снаружи. От запаха этиленгликоля у меня слегка кружилась голова.

– Это откуда?
– я показал на ярко-красную полосу, бежавшую по коже Мэригей от правой груди к противоположному бедру.

– Уже второй раз, - сказала она, сердито растирая кожу.
– Первый раз она была на спине. Наверное, костюм плохо прилегает.

– Наверное, это ты немного похудела.

– Очень умно.

Наш режим питания и упражнений был расписан по калориям и контролировался с момента пригонки боекостюмов на Старгейт. Сенсорная пленка внутри костюма должна обволакивать тело, как вторая кожа, иначе вы не сможете пользоваться боекостюмом.

Вмонтированный в систему интерком заглушил дальнейшие комментарии Мэригей.

– Внимание! Весь армейский персонал, эшелон 6 и выше, и весь флотский персонал, эшелон 4 и выше, собраться в брифинг-холле в 21.30. Внимание!..

Сообщение повторили два раза. Я отправился полежать несколько минут, пока Мэригей показывала свой синяк медику и оружейнику. Прошу заметить, я совсем не ревновал.

Брифинг проводил сам командор.

– К сожалению, ничего хорошего сообщить вам не могу.