Бескорыстная любовь
Шрифт:
Но все же это было лучше, чем спать на сеновале, который к тому же, маркиз в этом не сомневался, будет переполнен. Он послал горничную за горячей водой, тщательно вымылся и надел чистую рубаху, а потом отправился на поиски таверны, которую помнил еще со студенческих лет. В конце концов он разыскал ее. Она была небольшой, но готовили здесь неплохо. А бутылка кларета, которую подали после недолгих переговоров, была вполне пригодна к употреблению. Он пожалел, что у него мало времени — можно было бы сходить в Оксфорд и навестить своего однокашника
Сравнительно поздно он вернулся в гостиницу и уже собирался подняться к себе в комнату, как к нему спешно подошел хозяин.
— Вас ждут в кабинете! — сказал он, указывая пальцем на коридор, который шел от столовой.
Маркиз думал, что леди Хорнклиф уже давно улеглась. Несколько неохотно он повернулся и пошел в сторону кабинета.
Какая скука, подумал он, слушать ее визгливый голос, в то время как ему так хочется спать!
Он открыл дверь в кабинет и, к большому удивлению, застал там Лаэлу. Она сидела в кресле возле камина и, увидев его, встала и направилась навстречу со словами:
— Я так испугалась… ужасно… когда узнала, что вас нет… в гостинице. Я решила… что вы уехали совсем!
— Нет, я все еще здесь! — с улыбкой ответил ей маркиз. — Но не совершаете ли вы ошибку, встречаясь здесь со мной и вступая в беседу?
При этом он подумал, что если их увидят вместе, то слуги могут подумать Бог весть что и начнутся разговоры.
— Но это… не я посылала за вами, — быстро возразила Лаэла. — Я бы не посмела сделать это! Маркиз удивленно поднял брови:
— А кто?
— За вами послала кузина Эйврил. Вас не нашли, и она приказала мне дожидаться вас и передать ее распоряжение, чтобы вы незамедлительно поднялись к ней, как только вернетесь.
— В чем я провинился на сей раз? — поинтересовался а маркиз. Его уже стала забавлять вся эта история.
— Не знаю, право. Я ничего не могу сказать. Но мне кажется, она… совсем не сердится.
— Не скрою, приятная новость! В голосе маркиза сквозила ирония. Он подошел к камину и сел в кресло.
— Давайте лучше поговорим о вас. Вам лучше? Вы чувствуете себя хоть на йоту счастливее?
Лаэла тоже приблизилась к камину, но не села в кресло напротив, а опустилась на пол и уселась на ковер у его ног.
— О да! Я чувствую себя намного лучше. Я… счастлива, в самом деле! Хотя все еще не могу поверить, что… встретила человека… и он так милосерден ко мне. Что люди вообще могут быть такими добрыми!
— Ваша кузина может передумать и разрешить Питу остаться с вами.
Последовала короткая пауза. Девушка молча смотрела на огонь. Наконец она произнесла:
— Может быть, вы… посчитаете меня глупенькой, но если… ваш дом, если он свободен, то я думаю… нам с Питом там будет намного лучше, чем с кузиной Эйврил,
Маркиз молчал, обдумывая сказанное, а затем произнес:
— Наверное, дело здесь не в счастье, а в том, что мы называем удобствами. Ведь когда леди Хорнклиф купит большой дом, то там, без сомнения, будет больше развлечений для Пита — лошади, чтобы кататься верхом. И конечно, вдоволь хорошей еды для него.
Лаэла ничего не ответила, и через минуту он спросил:
— Вы не сердитесь на меня?
— Нет, нет, конечно, — ответила девушка. — Но вы знаете, кузина Эйврил… она так смешна именно в мелочах!
Маркиз молча ожидал, что она скажет дальше. И Лаэла продолжила:
— Старые слуги, которые долгие годы работали у сэра Лоренса, жаловались, что после его женитьбы на мисс Эйврил им перестали давать хорошее масло или свежее молоко. Все эти продукты поступали с домашней фермы, и слуги считали, что всегда будут получать такую хорошую еду.
— То есть вы хотите сказать, что она скупа до мелочности? — спросил маркиз.
Лаэла отвела глаза в сторону:
— Наверное, мне не следует так говорить… с вами о ней. Но… но она не разрешает мне взять большую порцию любого блюда… или пить чай с пирожным. Нет, я не имею ничего… против, но мне… будет трудно объяснить… ребенку, почему он… не может есть то, что стоит на столе.
— Я слышал, что у богатых бывают свои причуды, — сказал маркиз, — мне самому приходилось сталкиваться с несколькими скупердяями в свое время, но все они были мужчины!
Лаэла вздохнула:
— Она ведь так богата… и поэтому странно, что ее заботят такие мелочи.
— Что ж, домик ждет вас с Питом, — ответил маркиз.
— Это-то я и надеялась от вас услышать, — сказала Лаэлa со вздохом облегчения. — Я уже начала вышивать… кусочек муслина. Из него может получиться очень красивый носовой платок, но у меня очень мало времени, чтобы работать над ним.
— Вы, наверное, выполняете еще обязанности камеристки, помимо того, что являетесь компаньонкой и обшиваете миссис Эйврил,
Лаэла издала короткий смешок.
— Да, это правда, но настоящая камеристка леди Эйврил ждет нас в Кроустоке.
Отсветы камина падали на ее волосы. Маркиз никогда раньше не встречал женщин с таким цветом волос и нашел что это очень красиво. Волосы пушистым ореолом обрамляли овальное личико девушки, укладываясь кольцами вокруг ее лба и щек, а кожа была такой нежной, что казалась прозрачной. У нее был прямой маленький нос, классически правильные черты лица и огромные глаза светло-зеленого цвета с золотистыми крапинками. «Нет, — подумал маркиз, — у нее действительно уникальная внешность». Вне всякого сомнения, если ее модно одеть и показать в Лондоне, она произведет там сенсацию. Леди Хорнклиф настолько ослеплена собственным богатством, что не видит, как она проигрывает в сравнении со своей спутницей, и выглядит заурядно и безвкусно в своих претенциозных нарядах.