Бескрылые
Шрифт:
Художник в возбуждении, а может и в возмущении, вскочил на ноги (светящийся «кокон» чуть оторвался от черного берегового камня, на котором пребывал).
— Для чего такое деление Творцу? Зачем вообще надо было делать некрасивых людей, некрасивые вещи и в целом не красоту?
— Красоту, в качестве понятия, придумал Лукавый для разделения людей. Равенство сынов Божьих в духе «разрушалось» таким образом различием обликов плотных оболочек, указанием на красоту или не красоту. Само понятие есть атрибут дуального мира, одно из его качеств, один из присущих ему инструментов для его же существования. Задайся
Ангел удовлетворенно посмотрел на пораженного Художника.
— Попробуй определить красивого человека из чужого для тебя этноса. Бьюсь об заклад, не угадаешь, да и вообще, в конечном счете красота — иллюзия, ибо зависит от настроения индивида в данный момент, от внутреннего (вибрационного) состояния тонких его тел Здесь и Сейчас.
— Так значит, — протянул задумчиво Художник, — ради познания…
— Все ради познания, — усмехнулся Ангел. — Начиная с идеи сотворения мира и заканчивая нашей милой беседой на берегу Ахерона.
Подопечный бросил тревожный взгляд в туман, там, вдалеке, послышался приглушенный всплеск и скрип уключины.
— Уже скоро?
— Как мы решим, — неопределенно ответил Ангел. — Время в этих краях — понятие относительное и… растяжимое, можем и повременить.
— Да, — согласно закивал головой Художник. — Повременим, я хотел узнать, где же мне надо было искать Красоту Божественную? В каких подземельях, пещерах, библиотеках? В каких краях, странах, на каких островах? Где сокрыл Создатель от сынов своих истину красоты и красоту истины?
Ангел щелкнул пальцами, весельные всплески прекратились, черные волны Ахерона замерли, будто рука живописца поставила последний мазок на холсте.
— Все ответы были у тебя перед носом.
Художник недоуменно вытаращил глаза.
— В заповедях Божьих, — расхохотался над реакцией подопечного Хранитель.
Пока отбывающий, его душа точнее, не стал окончательно частью этого плана, он, в отличие от Ангела, пытаясь что-то сказать, теперь смог только начать напрягать лицевые мышцы, рот его открывался слишком медленно, что представляло собой уморительную картину для Хранителя, и, дабы не терять сжатого времени, Ангел начал свою речь.
— Красота меняется вместе с уровнем сознания. Христос видел в каждом Искру Божью, отчего и считал всех без исключения наделенными Отцовской красотой.
Тот, кто видит в женщине только внешнюю красоту, прелести ее лица и тела, есть прелюбодей. Соответствующая заповедь призывает
Рот Художника продолжал растягиваться в попытке извлечения звука, но сознание его, и Ангел это прекрасно видел, воспринимало информацию в заданном ритме, посему можно было продолжать экскурс по заповедям.
— Тот же, кто наслаждается только красотой и изысканностью Слова, даже если оно не «прикреплено» к делу, пусто и бездушно, есть лжец, и заповедь призывает его узреть в Слове красоту смысла, звучания и его Живой Силы, когда оное — истина.
— Зем… — наконец сорвалось с губ Художника, глаза его расширились от напряжения, а насмешник Ангел, с очаровательной улыбкой на устах «догадался»:
— …ной.
Веки подопечного начали медленно опускаться. «В благодарность за мою догадку», — решил Хранитель и продолжил свою науку:
— Тот, кто видит красоту в хрипе поверженного, в складках поднятого над павшей цитаделью штандарта, слышит ее в звуках фанфар, трубящих победу, есть убийца, и заповедь зовет его узреть красоту в прощении, в короткой песне меча, входящего в ножны, в силе руки, протянутой упавшему, в могуществе сердца Авеля, обнимающего разум Каина.
Произнеся сие, он убедился, что закрывшееся веко подопечного пошло наверх (значит, был прав, моргнул с благодарностью), и стал терпеливо чистить перья в ожидании продолжения. Когда чистоплюй закончил с правым крылом, Художник «выдал»:
— Клас…
— …сик, — закончил Ангел и приступил к следующей заповеди, точнее, ее связи с обсуждаемым понятием.
— Тот, чьи очи не могут оторваться от красоты вещи, блестящей, сверкающей, струящейся, отточенной, манящей, дорогостоящей, есть вор, и заповедь молится о прозрении грешника сего, не замечающего красоты служения вещи, пусть не ему, но ближнему, а стало быть Богу.
Едва Хранитель произнес последнюю фразу, побагровевший от натуги Художник изрыгнул из себя:
— Ска…
— …зал, — с хохотом прокричал Ангел. По натуре, ангельской естественно, он был добряк и, дабы ускорить процесс говорения подопечного, дважды щелкнул идеально ровными пальцами.
— Красота спасет… — от неожиданности затараторил Художник, но послышались активные всплески весла, и Хранитель снова затормозил течение энергии Хроноса.
— Мир, — усмехнулся он. — Вопрос спорный, в конце концов, мы еще не закончили с заповедями, да и Перевозчик близко. Вот послушай, тот, кто слеп к красоте в себе и видит ее только в окружающих, есть завистник, и заповедь «Не желай чужого» вопиет к такому: узри, счастливчик, красоту Мира Бога не в чужом окне, а в пределах Универса, чьи богатства доступны и есть у тебя уже сейчас.
Глаза у бедного Художника закатились. «Очень напоминает эпилептика», — подумал Ангел, губы же подопечного снова пытались разъехаться в нужную сторону для извлечения звука.
— Упертый, — добродушно промолвил Хранитель. — Ладно, пока «рожаешь», слушай дальше. Тот, чьи очи закрыты для обозрения красоты родительского долга, кто не усматривает ее в жертве матери и отца по отношению к своему дитя, а только видит в сим тяжкий труд и предъявляет нескончаемые претензии, не обретет в сердце почтения и не осознает заповедь эту о красоте разделения себя, подобно Богу, на части.