Бескрылые
Шрифт:
— Как тот фрукт.
— Как яблоко, — подтвердил Змий. — Хороший цвет.
— Почему же Отец не сделал этого? — Ева надула пухлые губки.
Змий обернул свое тело вокруг нее, прикоснувшись к ногам девы холодной чешуей, она вздрогнула.
— Потому, что начал с Адама, — рептилия противно зашипела, и ее безобразный язык конвульсивно задергался, будто словил в благоухающем воздухе Рая какую-то гадость.
— Почему с него? — Ева, по-женски, не собиралась отпускать свою «жертву», набрасывая вопрос на вопрос. — Чем
Змий довольно хмыкнул, все шло по его плану.
— С кого-то надо было начать.
Гибкое, сверкающее тело, скользнув между женских ног, обмакнулось хвостом в воду.
— Обычно начинают с простого.
— Значит, Адам проще, чем я? — в голосе Евы прозвучала непосредственная радость.
Искуситель попал в точку, дело не хитрое для профессионала, когда жертва сознанием — дитя.
— Ты ведь и сама об этом догадываешься, — прошипел он, гипнотизируя дочь Отца Небесного немигающим взглядом.
— А в чем наша разница? — продолжила «атаку» Ева, приспустив веки и «повесив» на лицо загадочную полуулыбку.
Умей пресмыкающийся смеяться, захохотал бы от всей… нет, души это создание не имело, а посему захохотало бы от всей своей лукавой натуры.
— На нем семь печатей, — произнес Змий, как умеют говорить только рептилии, загадочно и, моргнув наконец своими бусинами, добавил: — А на тебе — восемь.
Несмотря на возраст, хотя как его определить, если свет над Садом не меркнет никогда, а собственное отражение в Живой Воде не меняется, сколько ни заглядывай, Ева была далеко не наивна. Она прекрасно понимала, что вертлявый «шнурок» вьется около нее неспроста, но причину разгадать (пока) не могла, оттого и терпела рядом несносную тварь.
— Интересно было бы узнать, из какого «теста» слеплен Адам? — как бы невзначай, пожевывая травинку, спросила она.
Искуситель только того и ждал.
— Давай расскажу. Чтобы создать обитателя Земли…
— Какой Земли? — Ева нетерпеливо дернула плечом и выплюнула травинку прямо на голову рептилии.
«Вот бабское племя», — чертыхнулся про себя Змий, но вслух вполне миролюбиво прошипел:
— Мир, за пределами Сада.
— Адам никогда не покидал пределов Эдема, да и не собирается, — уверенно произнесла Ева, гордо вскинув подбородок. — Как и я.
«Посмотрим», — усмехнулся Змий про себя, но вновь не подал виду.
— Возможно, на всякий случай. Так вот, Отец Небесный, дабы Адам мог пребывать на Земле, повторюсь, на всякий случай, в условиях, отличных от Райских Кущ, взял в качестве исходного материала «прах земной».
— Что за дрянь? — поморщилась Ева и, наклонившись к воде, сполоснула ладони.
Змий подполз поближе.
— Те энергии, что остаются от живой сути после гибели, вернее от плотной оболочки. Они-то наилучшим образом защитят Искру Божью (то есть Его Самого) в непривычных условиях.
— Что значит «гибели»? — Ева нахмурила лоб, но, спохватившись,
— Это понятно становится только там, на Земле, — загадочно прошипел скользкий спутник, подставив чешуйчатую спину ласковому свету, равномерно разлитому по Саду.
— И как из этого… праха, — Ева украдкой бросила быстрый взгляд на свои безупречно чистые ладони, — Отец делал Адама?
— Первое, самое легкое, воздушное, что уловили Его длани, было Забвение.
— Что означает это слово — забвение? — Ева широко распахнула голубые глаза.
— Забвение — отделение зерен (сути) от плевел (всего сопутствующего). Истина остается у Отца навсегда, путь же к Отцу (Истине) подвержен забвению. Оно (забвение) — необходимое условие существования ограниченного сознания в рамках (пределах) своей емкости, «шелуха» же хранится в «амбарах» глобального сознания. Первая печать, Печать Забвения, допускает совершение греха (ошибки) душой, как частицы Отца, безгрешного и безошибочного. — Змий обвился вокруг левой лодыжки и уютно свернулся пирамидкой колец.
— Я почти ничего не поняла, — удрученно пролепетала прекрасная слушательница. — И что же у Отца получилось?
Змий дотянулся мокрой башкой до женского колена.
— Он оформил оболочку Атмана, прямо на темя, Печать Забвения, — но, посмотрев на обескураженное лицо Евы, добавил: — Набросил на Искру свою мантию-невидимку просветленности.
— Зачем? — Ева задавала вопросы машинально, не вдумываясь в смысл излагаемого пресмыкающимся собеседником.
— На обратной дороге в Рай, на Пути возвращения ее придется обнаружить, сделать видимой и скинуть, иначе Врата Сада не откроются. — Змий ослабил хватку и безвольной веревочкой свалился на землю.
«Если Отец прикрывает „Себя“, отчего и мне не обзавестись, как там Змий говорит, мантией, — подумалось Еве, — но только видимой». Вслух же она спросила:
— И зачем вообще что-то накидывать, если потом это что-то нужно будет снимать?
— Вопрос настоящей женщины, — приободрился Змий, снова вытянув в струну блестящее тело. — Здесь, в Саду, ничего не нужно, вообще, ты такой, какой есть на самом деле, но там, на Земле, потребуется одежда.
— Одежда? — в голосе Евы прозвучал по-настоящему неподдельный интерес. — Что это?
Змий ухмыльнулся, ситуация контролировалась им полностью.
— То, что скрывает и мысли (содержание), и… форму. Но мы отвлеклись. За первой печатью Отец наложил на Адама свою вторую — Печать Веры (или Печать Буддхи), являющую из себя позолоту, делающую Мантию-Невидимку зримой при сильной, истинной Вере в то, что ты есть, кто ты Есть.
— Как она выглядит, эта позолота? — Болтовня Змия начинала занимать Еву все сильнее.
Рептилия кончиком хвоста начала быстро бить по воде, мелкие брызги засверкали в воздухе под лучами Божественного Света яркими вспышками.