Бескрылый ангел

Белая Аделина

Вячеслав был давно равнодушен к Ангелине, как и ко всем другим дочерям «Эйфории», исключая разве что Карину, которую он иногда, пьяный, приводил к себе домой, и рояль то радостно всхлипывал, то грустно томился, чтобы вновь разразиться исступленно-радостными рыданиями. Марии было все равно. Она не узнавала мужа и верила, что ее сын стал ангелом и улетел на небо.

О смерти Марка много говорили. Газеты писали, что он покончил с собой, прыгнув с высоты, а в одной даже появилась статья о том, что в день смерти сына владельца «Эйфории» над К. видели летящего юношу и, вероятно, это и был Марк Софонов.

— Ему было бы только двадцать два, — вздохнул Вячеслав и опустился на скамью. — Из него мог бы получиться гениальный художник.

— Все люди — гении, — небрежно заметил Андрей и сел рядом.

— Я не понимал его, — продолжал владелец «Эйфории». — Вернее, не хотел понять.

— Думаю, он простил вас.

— Я страстно люблю джаз, — признался вдруг владелец «Эйфории» и, помолчав, добавил. — А ты… ты еще можешь…

— Я переделал «Крылатого мальчика», — улыбнулся Андрей.

— Как? — испугался Вячеслав.

— В последней сцене он летит

к синим горам и зовет за собой людей.

— Но это неправдоподобно!

— Потому что побеждает добро? — возмутился Андрей.

— Сейчас ты напоминаешь мне сына, — после недолгой паузы произнес Вячеслав и, помолчав еще немного, добавил. — А знаешь, я не оставлю тебе «Эйфорию».

— Как? — испугался Андрей и засмеялся.

Легкий ветер беззаботно перебирал новорожденную листву. В прозрачной вышине пели птицы и плыли облака. В это апрельское утро Вячеслав Софонов точно знал, что однажды неизбежно будет спасен.

ГОТИЧЕСКАЯ ПОЭМА

I

Умиротворение

Был небосклон ясен И облака — легки. Черный монах в рясе Травы искал у реки. Сильный поток света Золотом дня озарял Нежное жаркое лето, Стены монастыря. Из-под земли тленной Били святые ключи. Зов могильной Вселенной Дрогнул — смирился — молчит. Мы не умрем! Все ясно! Так же как дважды два. Так же как жизнь — прекрасна. Так же как я — жива. Все на земле не ново! Небо в веках — то же! Лето придет снова, Значит и мы тоже.

II

Одиночество

День или ночь — не важно, Белый ли, черный фон ли, Суть-то одна и та же: Я лишь крупица соли В пресном безбрежном море. Иду вдоль домов унылых… Мне все уж давно постыло. Я с этим миром в ссоре! Если мы сестры и братья, Зачем мы друг другу волки? И не могу понять я, Зачем вместо белых крыльев У нас за спиной иголки? Бегу по ночным дорогам. Сигналят автомобили. Их много, их очень много! Но только какое дело Этим огням и машинам До моего тела И до моей души? Ах да, не хотят брать вину! Да и я не хочу в ад. Жаль, я уже не вернусь В небытие назад: Ни радостей — ни проблем — Ни нереальности сна. Я не была ничем. Я не была одна. Но как же назад опять? Ведь я не умею терять… Не надо назад, во мглу! Оставьте меня здесь! Я здесь не могу! не могу! Но все-таки я — есть… Все это нельзя рассказать, Об этом никто не спросит. А на щеке — не слеза. Это все дождь и осень!

III

Отчаяние

Холод сердца, зимы и ночи Мою душу бесстыдно раздел. Эта грозная снежная толща — Слепок белых беспомощных тел. … Белая пленка кожи… Может, и я весной… Может быть, я тоже Стану речной водой?.. Эй, мудрецы, ответьте: Кто мы? зачем? откуда? Как мне не верить смерти? Как мне поверить в чудо? Молчите?.. Ну что ж, молчите! Болтливым глупцам проклятье — Молчанье без гордой прыти. Но знайте же, знайте, знайте: Мы комки одинокого страха, Что от смерти бегут наугад. Все мы — бывшие атомы мрака. И пора возвращаться назад. И нельзя изменить ни на точку Самых правильных хаосных схем. Что просить у мгновенья отсрочку? Все мы были ничем, Все мы станем ничем Насовсем…

IV

Поиски

смысла жизни

Не важно, совсем не важно, Что в небе парит весна. Я буду одна однажды, Непоправимо одна. Но кто мы сейчас? Кто мы? Робко шепнут мудрецы: «Бывшие эмбрионы. Будущие мертвецы». Мясо!!!.. Всего лишь мясо… — Стоит ли жизнь свеч? Черный монах в рясе, Что ты хотел сберечь? Мясо!!!.. И райским утром Будем мы тихо гнить. Вскрикнет вдруг кто- то мудрый: «Мясо желает жить! Хватит в кишках копаться! Пусть истеричный смех Судорожного счастья Бурно охватит всех. Закройте глаза и уши И пейте весенний хмель. Зачем ворошить души? Пока с нас довольно тел…» — Но что же потом? — Не важно! Ведь в небе сейчас весна. Я буду одна однажды, Непоправимо одна.

V

Любовь

Сердце рвется ритмично на волю, Хочет слиться с дыханьем весны. Сердце, я — то тебя не неволю. Просто вены- веревки прочны. Я темница твоя — поневоле. Так смирись: ты во мне рождено! Рвется гордое сердце на волю И не верит, что мы — одно. Как горячо и больно, Словно во мне пустыня. Хватит! С меня довольно! Сердце! Остынь! Остынь! Поздно! Уже слишком поздно!.. Вот далеко Земля, И разноцветные звезды По кругу плывут, сияя. Огненный замкнутый круг Сильных и ласковых рук И фейерверк звездопада… Круг разорвался… Не надо! Я опять на Земле. Все прошло. Я все та же. И все же не та. Звезды снова окутаны мглой. И считает шаги суета.

VI

Возвращение на Землю

Бездна. Бездна без дна. Черные дыры. Кометы. Я здесь совсем одна. Я здесь ищу ответ. Вечная мгла! Гробница миров! Дай мне ответ! Сбрось свой покров! Слышишь! Я жду ответа! А на Земле лето… Больше нельзя медлить. Мне нужен воздух! воздух! Дайте ступить на землю! Дайте мне хлеб и воду! Вечная мгла холодна. Вечность не знает пощады. Бездна, бездна без дна, Что от меня тебе надо? Хочешь, холодная мгла, Крови, что так тепла?! Дома! Я снова дома! Земля, прими свою дочь. Все здесь предельно знакомо: Утро- день- вечер — ночь, За этой синей ширмой — звезды, Под этими одеждами — тела… Еще не поздно жить! Еще не поздно! А высота прозрачна и светла… Цветут цветы, не думая о смысле Жизни. А над ними — мотыльки. Монах под черной рясой прячет мысли И собирает травы у реки.

VII

P. S. После смерти

Знаешь, что такое смерть? Просто голубая мгла! Ты не веришь, что я есть? Так не верь, что я была!

Лето 1997- 30 июля 1998 гг.