Бесланский словарь
Шрифт:
Я думала, что все закончится хорошо: раз нас выпустили, и остальных выпустят. Иначе бы я ни за что не легла спать…
Я спала (закрывает лицо рукой, словно прячась от яркого света).
Мне даже не снились никакие сны — словно в пропасть провалилась.
(Долго молчит.)
…Ее нашли четвертого сентября.
Сколько детей были страшно изуродованы, искалечены, — но выжили. А она погибла из-за такого вот крохотного кусочка, который вонзился ей в шею! Ни царапины, ни ранения, — лишь крошечный кусочек металла в сонной артерии… Спящая принцесса… Глаза закрыты, — никогда больше не увижу
Все, что осталось мне, — вспоминать ее последний взгляд, провожавший меня, пока я не закрыла за собой дверь…»
Анета, мать
Звуки
«Больше всего мне запомнился звук выстрела автомата… Я люблю играть в компьютерные игры, стрелялки. Ну, то есть, хорошо знал звук выстрела. Но в школе я был просто поражен. Это совсем другой звук! В компьютерной игре он глухой, раскатистый… какой-то даже приятный для уха… А настоящий звучит совсем по-другому. Так громко! Так резко! Перепонки лопаются! Самый ужасный звук, который я слышал в своей жизни…»
Вова, заложник, 9 лет
Золото
«Нам сказали, что памятники у всех погибших должны быть одинаковые. Раз люди погибли при одних и тех же обстоятельствах, в одно и то же время, — значит, и их могилки не должны отличаться. Кто-то беднее, кто-то богаче, — обязательно это будет заметно на кладбище. Но смерть всех уравняла, для нее нет избранных. Поэтому и бесланское кладбище должно быть монолитным. Памятники делают из итальянского красного гранита. Надписи — золотистым напылением. Черно-белые портреты.
Но что вы думаете? Человек и на погосте не может успокоиться, если он богаче остальных. Ему и там надо демонстрировать свои деньги, свою роскошь.
У нас недавно скандал вышел. Кто-то хотел сделать на памятнике своей жене вырезанную надпись, чтобы напыление легло в прорезанную дорожку. Ему не дали: всем делают одинаково, поверхностным напылением. Все памятники делают в одном цехе, одна и та же бригада мастеров, — так что все вроде бы под контролем. И вдруг выясняется, что какой-то местный депутат дал мастеру большую взятку, чтобы тот ему все-таки вырезал имя-фамилию на камне и влил в углубление настоящее золото. Тот так и сделал. Конечно, золото — это не краска вам, не суррогат.
Оно на солнце заиграло, заискрилось; буквы вышли выпуклыми, яркими. Родственники возмутились, такой сканда-ал вышел, мама дорогая!
Ну, это-то понятно: не каждый может себе позволить вливать чистое золото в могильный камень! Людям неприятно стало, что у кого-то настоящее золото на могиле, словно человек какой-то особенный был, не то что все, так ведь получается, да?
Я вот что думаю… Тому-то, кто уже помер, все равно, что на его могиле — золото или подделка. Но покуда человек ходит, дышит, он никогда не перестанет молиться слитку золота. Вот из чего надо выливать истуканов, — на них будут молиться все, и мусульмане, и христиане, и иудеи.
Золото — вот человеческий Бог…»
Алан, мастер цеха по изготовлению памятников
Зубы
«Я ее не сразу узнала. Говорят же: мать родная не узнает…
Санитар говорит: рот откройте, посмотрите по зубам.
Я голову пыталась приподнять, а у нее ротик раскрылся… О, Боже, погодите, я сейчас, только валидол выпью… Ну вот, ротик раскрылся, а оттуда… оттуда зубки посыпались… Взрывной волной выбило их. Зубки у нее такие смешные были. Передние молочные выпали, новые выросли, такие крупные, неровные. Остальные еще не успели вылезти, — расстояния между зубами большие, растут они криво. Я ее по зубам точно узнала бы… Но они все высыпались изо рта.
Я на санитара посмотрела, а он отвернулся: побоялся мне в глаза смотреть…
Что мне оставалось делать?.. Я ротик раскрыла аккуратно так, мягко: прости, говорю, кто бы ты ни был!
Рукой во рту перебираю, собираю зубы… пальцы скользят по деснам… нёбу… Как это страшно, как страшно… (Шепотом.)
Хорошо, что глаза ее не видели того, что делают мои руки… Вынула всё… На асфальте разложила. Смотрю — вот он, передний, неровный такой… Сердце сжа-а-алось, смо-о-орщилось так…
Душно стало… Руки похолодели, лицо похолодело… Выть захотелось. Собираю их в два ряда — верхний и нижний. Представляете, она у меня мозаику любила собирать — принцесс, львов… А теперь я, сидя на асфальте, ее зубки, как мозаику, раскладывала: вот два передних, одного не было еще, пропускаем, вот нижние… Соседка с мужем проходила, как они меня увидели, как кинулись ко мне, обняли и кричат:
— Что они с нами сделали, Дзера, что же они с нами сделали!..
А я не плачу, я просто собираю зубы своего ребенка, чтобы его опознать и поскорее увезти отсюда, домой.
Все зубки совпали… Два кривых передних… Когда она хохотала, мы так смеялись над этими ее двумя зубами!
И вот она, моя девочка, лежит передо мной на земле… сгоревшая… изуродованная… зубы рассыпаны по асфальту…
Мать родная не узнала… Только сейчас поняла, какое это страшное проклятие!
Собрала я эти зубы в горстку и давай их целовать… плакать… кричать… Вот тогда все прорвало у меня. Эти зубы — все, что мне от моей девочки осталось! Как я кричала тогда!..
Зубы в ладони зажала и кричу: «А это никогда не отберете, не посмеете, не приближайтесь ко мне, она моя!»
Дзерасса, мать
И
Исход
«Что вспомнить? Помню свои ощущения… Лучше всего их запомнил… То, что в душе тогда было… Первый день — сплошной адреналин. Я почему-то думал, что в этот же день и развязка произойдет. Такой возбужденный был, ну, думаю, и в переплет попал. В первый день мало кто понимал, ЧТО произошло на самом деле…