Бесоборец
Шрифт:
— Котик размером с корову вызовет слишком много внимания, — усмехнулся я. — И панику.
— Не ври, — беззаботно хмыкнул Баюн. — Котиков любят все. Ладно. Идите.
Он махнул рукой и встал с травы. А затем, быстро вскарабкался по стволу на ветку. И мне показалось, что в густых ветвях мелькнул пушистый хвост.
Друзья зашевелились, приходя в себя.
— Что случилось? — сонно спросила Алешина.
Княгиня села на траве, потерла глаза. Замотала головой, прогоняя морок.
—
— Так и есть, — ответил я, помогая Алешиной подняться.
— И? Как прошла беседа? — недовольно уточнила Муромцева и осторожно оглянулась.
Я вкратце пересказал историю. И узнав, кто таился за персоной гуляки по лесу, Алешина прижала ладони ко рту:
— Чернова? Неужели она…
— Ей удалось освободить предка, — ответил я.
— Мы должны… — начал было Микулин, но Алешина его остановила:
— Во-первых, он уже наверняка покинул Лихолесье. А во-вторых — ты серьезно думаешь, что четверо кадетов справятся с самым опасным из существ? Единственное, что мы можем сделать — это предупредить преподавателей.
Микулин ненадолго задумался. Затем кивнул:
— Ты права. Возвращаемся в кампус.
Он ударил кулаком по ладони, и по земле зазмеилась трещина, которая должна была вывести нас из Лихолесья.
— Интересное плетение, — пробормотал я, глядя на уводящую в сторону дома путеводную нить.
— Ага. Ягиня поделилась секретом еще с прадедом, — гордо ответил Микулин. — Такое же плетение лежит в основе ее клубка, который катится к нужной цели.
— Поделишься знаниями? — тут же живо поинтересовалась Муромцева и заправила прядь волос за ухо…
Василий, который шел впереди, обернулся и хитро усмехнулся:
— Плетение не подойдет под Силу молнии. А вот если научишься владеть ветром — вполне можно попробовать.
Девушка в ответ фыркнула, но обиженной не выглядела.
Остальную дорогу прошли в молчании. К тому же Микулин взял такой быстрый темп, что мы едва за ним поспевали. В темноте было слишком легко потерять ориентир в виде спины впереди идущего. Но наконец лес расступился, и мы вышли к забору, окружающему кампус.
— Нужно сообщить настоятельнице, — произнес Микулин, едва мы перемахнули через преграду.
— Сообщить что? — послышался за нашими спинами сухой голос, заставивший меня вздрогнуть и обернуться.
В двух шагах позади нас стояла Марья. Живая и невредимая. Она скрестила руки на груди, и пристально смотрела на нас.
— Что вы хотели сообщить? — повторила она с нажимом.
Микулин вышел вперед:
— Марья Моревна, — начал он. — Мы хотели сообщить, что Лихо разбудила Чернова.
Настоятельница
— Вот как? Надеюсь, у вас есть доказательства, князь Микулин?
— У меня есть. Я разговаривал с Баюном.
Я старался говорить так, чтобы мой голос звучал твердо. Но получалось у меня не особенно убедительно. И голос дрожал, грозясь вот-вот сорваться на писк.
Марья удивленно подняла брови:
— С Баюном? — переспросила настоятельница. — Простите за прямоту, князь, но мне слабо в это верится. Баюн отказался разговаривать даже с наставниками. С чего бы ему рассказывать все кадету?
— Он сказал, что так было предначертано. И должен был поговорить со мной.
Марья нахмурилась, но не ответила. Вместо этого она ловко перевела тему:
— То есть, вы признаете, что выбрались одни за территорию кампуса? Ночью?
Мы были вынуждены кивнуть.
— И понимаете, что грубо нарушили правила? — продолжала настоятельница. — И могли погибнуть?
— У меня было видение, — вступила в беседу Алешина. — У князя Святогорова тоже. Мы должны были поговорить с котом.
— Чернова вызволила из плена своего предка, — перебил ее я. — Кащея. Он на свободе. И может быть уже где угодно!!!
— Кащея нет на территории Лихолесья, — холодно процедила Марья. — Его темница надежно спрятана вдали отсюда. И где она не знает даже глава Синода. Сдается мне, вы просто хотите оболгать Василису.
— Но зачем нам это? — удивился я.
— Идемте за мной, — холодно бросила Марья.
Она развернулась и направилась к корпусу. Мы переглянулись и последовали за ней.
— Теперь точно отчислят, — пробормотал Микулин. — Ох и влетит же мне дома.
В голосе Василия слышалось плохо скрытое разочарование. Еще бы. Его отец наверняка прочил сыну большую карьеру. А княжич вылетит с первого курса. И покроет позором род.
— А ведут нас куда? — уточнила Муромцева. В отличии от Микулина, она была спокойна.
— В комнаты, — не оборачиваясь, ответила Марья. — Завтра состоится преподавательский совет.
— Судилище? — вырвалось у меня.
Настоятельница не ответила. Вошла в общежитие и проводила каждого до комнаты.
Меня она отправила в комнату последним.
— До завтра, мастер Святогоров, — сухо попрощалась Марья и дверь за ней закрылась.
Я вздохнул и сел на край кровати. Ну вот и все. Карьера бесоборца закончилась, так и не начавшись. Завтра я вернусь домой, и любимая сестра еще долго будет злорадно припоминать мне, что я опозорил семью.
Я зевнул и лег на кровати. И едва веки сомкнулись, как я провалился в тяжелый сон без сновидений.