Бесовское отродье

Медведева Анастасия

– Мара, мы говорили с тобой об этом, – тоном великого учителя сказал он, наставительно глядя на тельце, висящее в воздухе.

– Через десять лет мне будет можно! – с гордостью ответила девочка, не теряя уверенности в себе.

– Что тебе через десять лет будет можно? – у меня задёргался глаз.

– Стать его невестой! – воскликнула Мара и, пнув шамана в живот, выскользнула из хвата и приземлилась на землю.

– Какие далеко идущие планы, – вмиг расслабилась я.

– Так кем ты там ему приходишься? – недобро прищурила глаза потенциальная «невеста».

– Кира – моя сестрёнка, – тут же заулыбался Ками, притягивая

меня к себе.

– Правда, детка, тебе переживать не из-за чего, – я дружелюбно похлопала Мару по голове.

Зря я, наверное… Потому что взгляд, который мне подарило это дитя, «добрым» назвать было сложно.

– Мара, мы проголодались, – Ками наклонился к девочке и улыбнулся, – покормишь усталых путников?

– Вначале похорони деда, – сложила ручки на груди Мара, – А твоя сестра пусть подготовит баню. Она же умеет дрова колоть? – и она ехидно посмотрела на меня.

– Умеет, – я улыбнулась, – И наколет. А ты иди обед готовь.

Мара недоверчиво посмотрела на меня, но пошла.

– Ты правда умеешь? – тут же зашептал Ками.

– В монастыре мы бы сдохли от холода, если б не умели это делать, – в ответ зашептала я, и мы пошли в сторону небольшого домика на окраине, выглядывавшего из высоких кустов.

– Я многого о вас не знаю, принцесса Кирена, – усмехнулся Ками, как-то иначе взглянув на меня.

– Это обоюдно, будущий жених Камитэо, – пробормотала я, – И ещё раз назовёшь меня принцессой Киреной…

– Помню-помню! – Ками поднял руки в защитном жесте, – Ни принцессой, ни Киреной, ни прекрасной! Иначе сломаешь мне челюсть.

Он показал мне универсальный знак «я всё понял», сведя большой и указательный палец правой руки, и свернул к небольшому сараю, прячущемуся за раскидистой яблонькой.

– Копать пойдёшь? – невзначай спросила я.

– Пойду, – вздохнул Ками, выбрав себе лопату.

– Что-то мне подсказывает, что ты собирался скинуть дедка в какой-нибудь канаве, – скептично взглянув на шамана, сказала я.

– ЧТО?! – вскричала Мара.

– Я убежал копать! – действительно убежал Ками.

– Я сказала, что он собирался вернуть дедка Маре! – тут же исправилась я, – В смысле, тебе!.. Для него такой ношей стало то, что он одолжил его у тебя… Прям всю дорогу переживал… А зачем он одолжил его у тебя? – вдруг дошло до меня то, что никак не могло дойти.

– Дед умер пару дней назад, но обещал Камитэо, что довезёт его до столицы Дакии, – Мара посмотрела в сторону шамана, усердно копающего могилу под деревцем за территорией двора, – А обещание надо держать. Тем более, когда оно дано шаману.

– Сурово, – только и сказала я.

– Камитэо много помогал нам. Я думаю, дед был бы не против, – сказала Мара и развернулась в сторону дома.

– А что остальные деревенские? – крикнула я, крайне удивлённая всем, что здесь творилось.

Как-то мне мало верится, что они одобрили бы подобную сделку…

– Они бы всё равно не пришли помочь его хоронить, – ответила Мара и оглянулась на меня, – Так что мне без разницы.

– Тебе сколько лет, девочка? – поразилась я.

– Достаточно для того, чтобы надрать тебе задницу, если ты уведёшь у меня Камитэо! – заявила эта… это создание, уперев руки в бока, затем круто развернулось и утопало в сторону дома.

Я, крайне озадаченная, дошла до шамана, выкопавшего уже вполне себе глубокую могилку.

– Что не так с этой девчонкой? – прямо спросила я.

– Как-то я проезжал

мимо этой деревеньки… был почти без сил от бесконечной погони... – Ками вогнал лопату в землю и сжал челюсть, – Меня преследовали несколько дней, пока я случайно не свернул сюда. Тропинка, ведущая к этой деревеньке, была тогда совсем неприметной… Я попросил помощи у местных, но мне было отказано – деревня загибалась от засухи, еды не было, как и желания приютить беглеца. Помочь согласились только Мара и её дед – они жили на отшибе и промышляли тем, что торговали на деревенском базаре грибами и ягодой из леса, и не очень-то общались с местными, которые даже в засуху не опускались до «собирательства». Короче, меня вытянули почти с того света, – Ками усмехнулся и глянул на домик Мары, – Когда оклемался, решил сделать им добро и растормошил духов земли, чтоб те направили к их дому подземные воды. С тех пор у Мары растёт всё, что она посадит… В отличие от соседей…

– Удружил, короче, – кисло заметила я.

– Да… – Ками угрюмо кивнул, а затем растянул улыбку до ушей, – Зато для меня и моих друзей здесь всегда открыты двери!

– Смотри, как бы эти двери не вышибли злые деревенские, когда тебя здесь не будет, – отрезала я и пошла в сторону бани.

Теперь понятно, почему девчушка так к нему привязана… Больше-то ей общаться не с кем…

– Париться будем не вместе, братик, – крикнула я через плечо.

Огорчённый вздох был мне ответом.

А может, это ветер потрепал яблоньку за листочки…

Физический труд помогает. После целого дня без движения, я ощутила настоящий прилив сил, пока колола дрова старым топором на заднем дворе за покосившейся, но довольно крепкой и уютной банькой. Пока я трудилась, мысли ровными рядами выстроились в моей голове и в порядке очереди наполняли моё сознание всё новыми открытиями… Для начала, я осознала, что ничуть не скучаю по дворцу. Те три года, что я провела в его стенах, были в сотни раз лучше всех лет, проведённых в монастыре, но сейчас, когда у меня появилась возможность выбора, когда я увидела, что может быть и иначе, я поняла, насколько тесно мне было в доме дяди. Сам король тоже никогда не вызывал у меня бури симпатий… а сегодня я поняла, что искренняя радость – это не эмоция из книги, и дарить её может не только пятиминутная пробежка по лесу один раз в день перед тем, как все запреты вновь запечатают каждый сантиметр моего тела, а дарить её может простая встреча со старым знакомым, пусть даже этот «старый знакомый» – хитропопый шаман, нечистый на руку и убеждённый, что его улыбка спустит ему звёзды с неба… Нет, я была благодарна дяде, но никогда не понимала, зачем он всё-таки вызволил меня из того монастыря, как не понимала и, почему он испытывал ко мне такие не свойственные для родственников чувства? Дядя был для меня загадкой. А теперь, когда его не стало, я поняла, что, наконец, могу вздохнуть спокойно…

Я не была чёрствой душой, я искренне жалела, что он умер, да при том, такой смертью, но я не могла заставить себя испытывать что-то большее… не могла и не пыталась.

И я не могла винить себя в этом. Так сложились звёзды, что я никогда в своей жизни не испытывала настоящей глубокой привязанности… я не знала, что такое любовь матери к дочери, как не знала, что значит выражение «папенькина дочка»; я не знала, что такое любовь брата к сестре и мне было неизвестно, что такое «юношеская влюблённость».