Беспечные ездоки, бешеные быки
Шрифт:
Несмотря на то, что Хоппер не ставил картины более 10 лет, он продолжал работать как актёр, походя знакомя режиссёров с тем, как действует тот или иной наркотик. Например, один из них никогда не работал с Деннисом после обеда, потому что алкоголь его полностью отключал. Другой знал, что в течение длинного съёмочного дня актёр потреблял всё что оказывалось под рукой — от стимуляторов до депрессантов — и состыковать утренние крупные планы с вечерними не представлялось возможным. Решили, что накануне каждого дня они будут расписывать по эпизодам, что и когда актёр будет пользовать на съёмочной площадке. Отныне по утрам под расписанием Хоппер находил приписку с указанием конкретного наркотика и времени его приёма.
Неудача
А с другой стороны, ни один из фильмов группы Тэнена не стал выгодным коммерческим проектом. Именно из-за этого была похоронена и вся идея. Да, у подобной продукции была своя аудитория, но люди не знали, где посмотреть эти фильмы. Потому что их показ определяли отделы маркетинга и дистрибуции, которые, продолжая жить в каменном веке, привыкли работать с крупнобюджетным, традиционным кино. А их руководители, числом так до 50-ти, понятия не имели, как продвигать картины вроде «Последнего кино», а главное, и самое плохое, не собирались этому учиться.
«Я понял, что ветер поменялся, как только Нед решил заняться фильмом Роберта Олдрича «Рейд Ульзаны» с Бертом Ланкастером в главной роли, — рассказывает Селзник. — Не наша это была тема.
— Разве ты не понимаешь, Денни, наши фильмы не работают — ни режиссёров с именем, ни кинозвёзд. Мою морду вот-вот вывесят на рыночной площади.
— Я, конечно, скорблю, но как только мы поставим фильм-насилие с Ланкастером и Олдричем, отделу — конец.
— Да ему уже конец, разве ты не видишь?
— Пока есть в загашнике «Граффити», значит, ещё не конец, а?
— Такая мелочь нас не спасёт. Приговор вынесен и Вассерман его подписал».
Весной 1971 года Богданович позвонил в Нью-Йорк Бентону с Ньюменом и сообщил, что собирается создавать современную версию «Воспитания Бэби». В предвкушении работы ребята вылетели в Лос-Анджелес. Из аэропорта позвонили Питеру домой в его квартиру в «Башнях» на бульваре Сансет, очень модное местожительство — рядом обитал сам Джордж Стивене. «Мы уже посмотрели «Последний киносеанс» и понимали, что за конфетка была его Сибилл, — рассказывает Ньюмен. — Оказалось, действительно — пломбир в шоколаде. Она вышла из спальни и уселась Питеру на руки». Питер отметил в программе фильмы, которые она должна была в тот день посмотреть. Сибилл купила кукурузу, сладости, пиццу и воду и они отправились на студию «Уорнер», где режиссёр мог получить возможность
По мере того, как приближался день начала работы над «Что нового, док?», Кэлли нервничал всё больше и больше: «Со всеми заключили контракты по принципу оплаты вне зависимости от того, будет картина снята или нет. А ведь у нас были Барбара и Райан. Большие имена — большие цифры. Кошмар!». По мнению Кэлли, «сценарий был дрянь, до начала съёмок оставалось три недели и всю субботу я угробил, сидя у бассейна и читая несусветную чушь». Он позвонил Баку Генри и попросил переделать. Правда, предстояло ещё уломать Богдановича. «Самонадеянность Питера и так не знала границ, — продолжает Кэлли, — а «Последний киносеанс» сделал его просто невыносимым». Богданович «успокоил» Кэлли:
— Не волнуйтесь, я всё беру на себя, я — дирижёр оркестра.
— Забудь об этом. За шесть месяцев ты не выдумал ничего лучше этой белиберды. Снимать это мы не будем. Поработаешь для начала с Баком».
За две недели Генри всё переписал. По словам Кэлли, «конечно, получилась не самая великая комедия, но жить — можно. По крайней мере, хоть что-то теперь могли наварить».
Стрейзанд приводила Питера в благоговейный трепет, отчего ему приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы держать себя в руках. Несса Хаймс набрала в Нью-Йорке отличных характерных актёров. «Питеру льстило, что ребята были из Нью-Йорка, — замечает Несса. — В 70-е поиск новых актёров стал делом непростым. После «Полуночного ковбоя» все наперебой просили: «Найди мне ещё одного Джона Войта!».
Готовясь к постановке «Образов», следующей после «Мак-Кейб и миссис Миллер» картины, Олтмен хотел одолжить у Богдановича Майкла Мёрфи, но тот отказал. «Мёрфи занят только в одном эпизоде. Камера долго вела актёра, пока тот стоял посреди улицы с чемоданом, и — всё!». Олтмен не простил и с тех пор называл Богдановича «режиссёром-ксероксом», имея в виду раздражавшую всех манеру говорить о своих работах в привязке к шедеврам великих — «Последний киносеанс» — это моя фордовская картина, а «Что нового, док?» — в стиле Хоукса». «Я и без Богдановича могу обойтись, а вот у него я не видел ни одного сносного фильма», — говорит Олтмен.
Правда, спал Богданович из-за мнения Олтмена не хуже, чем раньше. Премьера «Последнего киносеанса» состоялась осенью 1971 года в рамках кинофестиваля в Нью-Йорке. Параллельно здесь шла и его документальная лента «Снято Джоном Фордом». Питер вылетел в Нью-Йорк со съёмок «Что нового, док?» вместе с Сибилл. Успех компания в составе Питера, Сибилл, Берта, Кэндис, Джека, Боба, Тоби и прочих отметила в ресторане итальянской кухни.
Богданович находился в гримуборной студии «Уорнер», готовясь к съёмкам эпизода на банкете, когда ему позвонил Берт:
— Ты сейчас сидишь?
— Сижу.
— Зачитаю тебе заголовок из «Ньюсуика»: «Последний киносеанс» — шедевр, самая впечатляющая работа молодого режиссёра с момента создания «Гражданина Кейна»!». Ты меня слышишь, Питер?
— Сам сочинил?
— «…лучшая вещь на фоне откровенно скучного киносезона…»
— Боже праведный!
К большому неудовольствию Сибилл, на премьеру в лос-анджелесский кинотеатр «Фильмекс» Питер отправился вместе с Полли. Кстати, пока Сибилл снималась в рекламе в Нью-Йорке, он во время съёмок «Что нового, док?» умудрился «законтачить» со своей, теперь жившей отдельно, женой.