Беспечный повеса
Шрифт:
– Оттербери! – поправила Пруденс. – Нет! – Она посмотрела на сестру. – Ты все разболтала?!
– ...или встал поперек дороги какому-нибудь несчастному слону, – невозмутимо продолжал лорд Каррадайс, – вам нужен мнимый жених, чтобы расстроить глупые планы дяди Освальда относительно ваших сестер. Поэтому я смиренно предлагаю вам свои услуги.
– Смиренно! – фыркнула Пруденс. – Это невозможно!
– Почему? Я часто бываю смиренным. И вообще, я крайне застенчив. Спросите любого! Меня считают самым почтительным...
– Я
– Почему? Грейс я понравился. Вам понравился. Даже дяде Освальду...
– Грейс – впечатлительный ребенок, которого легко ввести в заблуждение! – перебила его Пруденс, не обращая внимания на возмущенный возглас девочки, и с горячностью продолжила: – Вы не можете утверждать, что понравились дяде Освальду. Он вас презирает. Он называл вас прохвостом и небритым шалопаем!
Он провел рукой по подбородку.
– Как видите, я воспользовался бритвой.
– Он еще называл вас нахалом, грубияном и мошенником!
– Брань на вороту не виснет, – беззаботно отмахнулся лорд Каррадайс. – К тому же интонации у сэра Освальда были совсем другие. Человек его возраста в столь ранний час чувствует себя не лучшим образом. Думаю, вы скоро заметите, что он решительно переменился.
– Ну да! – забыв об этикете, отрезала Пруденс. – С чего бы это ему резко менять свое мнение?
Лорд Каррадайс ухитрялся одновременно казаться грешником и невинным ангелом.
– Во всяком случае, – с опозданием добавила Пруденс, – мне вы не нравитесь!
Он укоризненно покачал головой, в его темных глазах притаилась улыбка.
– Ох, Пруденс, а я думал, вы правдивая девушка! Значит, все герцоги побоку?
Пруденс почувствовала, что под его настойчивым понимающим взглядом заливается краской. Вдруг разволновавшись, она отвернулась. Он ей не нравится! Нисколько! Ей не может понравиться такой легкомысленный человек! Ни в коем случае!
– Я уверен, что понравился вам, – проговорил он. – Я очень милый, вы это узнаете. Грейс полюбила меня за несколько минут. Правда, мисс?
Ее вероломная сестренка с восторгом кивнула.
– Даже сэр Освальд полюбил меня, стоило ему познакомиться со мной поближе. Видите, я меняюсь на глазах...
– Даже слишком быстро! – возмутилась она. – Я не давала вам позволения называть меня по имени. Я для вас мисс Мерридью, сэр! И я не хочу фальшивой – или любой другой – помолвки с вами! Пойдем, Грейс! Идем, Джеймс! – Махнув рукой лакею, она потащила за собой упирающуюся Грейс.
Гидеон шел рядом. На ее три торопливых шага он делал всего один.
– Знаете, теперь немодно бегать по парку.
– Я не бегаю! – Пруденс с достоинством замедлила шаги.
– Нет? – спросил он, словно это был самый обыкновенный
– Я не желаю обсуждать с вами свои слова, – холодно ответила Пруденс, потянув вперед хихикающую сестру.
– Да? А что вы будете со мной обсуждать? Я готов говорить обо всем, о чем хотите.
Его низкий голос напомнил о тех мгновениях, когда из ее головы улетучились все здравые мысли и тело захлестнули восхитительные ощущения. А душу наполнили недопустимые грезы...
Пруденс не могла заставить себя ответить на его вопрос. Смехотворная ситуация, сердито думала она. Все равно что спасаться бегством от тигра, только тигр размашисто шагает рядом, добродушно подшучивая, и смотрит на нее так, что ее в жар бросает. От ярости, конечно. Она стремительно шла к выходу, рядом шел лорд Каррадайс, с другой стороны подпрыгивала Грейс, позади шествовал лакей Джеймс.
Она вдруг что-то вспомнила и нахмурилась.
– Почему вы назвали планы дяди Освальда глупыми? – спросила она и тут же прокляла себя за собственную глупость.
– Выход в свет ваших сестер никак не повлияет на вероятность вашего собственного замужества, – прямо посмотрел на нее Гидеон. – Красавице незачем беспокоиться о привлечении поклонников. Сэр Освальд – человек предприимчивый. И если в бочке меда есть ложка дегтя, он подсластит горечь хорошим приданым.
Слова обожгли ее, словно пощечина. Не то что она не отдавала себе отчета в том, что она невзрачная и нежеланная, она знала это всю свою жизнь. И все же без всякого умысла брошенные слова ранили ее... глубоко и больно.
Это – предупреждение, что она весьма глупо забыла об этом, сказала себе Пруденс. У этого человека довольно мощи, чтобы сломать ее защитные барьеры. Они едва познакомились, а он уже обидел ее беззаботно произнесенными словами, которые – она это знала – были правдой.
Не только ее щеголеватый дядя и лондонская модистка считали ее слишком невзрачной. Так сказал повеса, который знает толк в этом деле. Человек, который поддразнивал ее по любому поводу. Поддразнивал. Флиртовал. Заронил в ее душу глупые неосуществимые мечты. Заставил ее почувствовать себя привлекательной, желанной, почти красивой.
А потом сказал, что она ложка дегтя в бочке меда.
Как она могла подумать, что он добр?
Ей не нужно его притворное восхищение. Не нужно ни глупых обманчивых грез, ни фальшивой помолвки. Она обручена с Филиппом. С Филиппом, которого не волновала ее внешность и который подарил ей кольцо. Четыре с половиной года назад.
Она устремилась вперед, моргая, чтобы отогнать подступившие к глазам глупые слезы. У нее перехватило дыхание. Только бы не расплакаться, это будет так унизительно.