Беспокойные боги
Шрифт:
"Сомневаюсь, что ты смог бы", - заявил я, вкладывая рукоять из слоновой кости в железную руку.
Мажордом осмотрел рукоять. "Он будет возвращен вам", - произнес он, голос его был ровным и невыразительным, как всегда. Эфес исчез в ниспадающем рукаве существа, и тяжелые двери открылись на короткую лестницу, исчезающую в темноте наверху. Онейрос поклонился, жестом показывая, что я должен идти вперед. Я обошел его на пороге и поднялся на первую ступеньку.
Возвышенный называл это место имитариумом, и, хотя мне казалось, что я догадываюсь о значении этого названия, я не был готов к полной реальности. На мгновение все погрузилось во мрак. Затем
Среди тавроси редко встречаются настоящие материальные ценности. Возможно, лучше сказать, что они ограничены. Многое из того, чем они владеют, существует только виртуально, в виде данных, хранящихся в сети, образованной их коллективными нейронными связями. Больница, где они пытались очистить сознание Валки от червя Урбейна, показалась мне унылым и стерильным адом, местом из тускло-серого и побеленного бетона, хотя Валка говорила о темном дереве и цветах, о мягкой музыке, которую я не мог слышать. Двум тавроси не нужно было соглашаться в том, какую реальность они воспринимают, чтобы одна и та же комната могла казаться голубой одному наблюдателю, а зеленой - другому. Они всегда отстаивали свою волю и личные предпочтения в окружающем их мире, каждый из них наполовину жил во сне, подобном снам мерикани, - снах, которые я один в Эдде не мог видеть.
Имитариум Калена Гарендота был похож на эти сны, а также на голографические оперы моей матери.
Достигнув верха лестницы, я оказался на балконе с видом на Белый город Монарха. Солнце стояло высоко, почти прямо над головой. День был ясный и светлый, а ветер дул с запада, обдувая зеленые холмы, которых я никогда не видел.
Лабиринт исчез, исчезли столбы пара от приземленных кораблей, служивших Белому городу генераторами энергии, а вместе с ними и все корабли. Огромный город раскинулся за холмами и под массивным дворцом - море из белого камня.
Строительство было закончено. Вдалеке над всем этим возвышался бледный шпиль высотной наземной станции, известняковый фундамент уступил место каркасной конструкции из блестящей стали, с вершины которой поднимался лифтовой трос, черной полосой исчезавший в небе. Пока я наблюдал, бледный ромбик грузового подъемника поднимался по тросу, начиная свое медленное восхождение к небесам.
Онейрос исчез.
Я подошел к перилам, сразу вспомнив ветреные ночи на террасах зиккурата под замком Боросево, аромат духов Валки в ночном воздухе. Верх на перилах был из меди, блестевшей, как кованое золото, и, отвернувшись от города, я посмотрел на возвышающийся позади дворец.
Это была пирамида, увенчанная золотом и гладко отполированная, ее вершина, по моим прикидкам, возвышалась почти на милю от площади, которая лежала внизу, где играли высокие фонтаны и ходили взад и вперед люди.
Я осторожно дотронулся до перил и почувствовал холодный металл под пальцами.
Я отдернул руку, словно обжегшись. Я был так уверен, что это голограмма. Так уверен, что изображение города было подделкой, а ветер и шум далеких шаттлов - искусным симулякром.
"Великолепно, не правда ли?" - произнес глубокий голос со странным акцентом.
Повернувшись, я обнаружил, что не один. Человек появился словно из ниоткуда.
Я сразу узнал его, видел изображение,
Он был высок, король людей, гигант истории и на самом деле. На его голове не было ни короны, ни венца, а волосы - черные, как у меня, - были намаслены и аккуратно зачесаны назад с широкого лба, плавно завиваясь за ушами. Вместо короны он носил золотой воротник, который полностью скрывал шею, простираясь на грудь и плечи. Латарранский сокол сиял на этом воротнике над грудиной, над головой которого красовался солнечный диск - единственный черный бриллиант диаметром в два дюйма. Он держался с достоинством императора, высокий и прямой, заложив руки за спину. Но если наш Цезарь был одет в белое, то Кален Гарендот был окутан тьмой. Действительно, туника до колен и плащ, ниспадающие из-под золотого воротника, были такими темными, что, казалось, впитывали солнечный свет, лишая белизны сияющий бледный камень, окружавший его.
Но под этой тьмой он был облачен в доспехи из мерцающего золота. Золотыми были поножи, закрывавшие его ноги, и золотыми - сабатоны. Из золота были нарукавники и латные рукавицы, скрывавшие могучие руки, и золотой пояс на его узкой талии, весь испещренный надписями на непонятном мне языке.
И его лицо!
Это был человек, излучающий силу. Власть и угрозу, с изогнутыми бровями и острым носом. Тени залегли во впадинах его щек, а глаза были как близнецы бриллианта на шее, черные, как ад. Сначала я принял его за Мандари, но, возможно, он был ниппонцем. Он определенно не был палатином, при всем благородстве его осанки.
И он улыбался, на его демоническом лице было выражение веселья, одна бровь приподнята.
"Великолепно, - сказал я, полностью поворачиваясь к нему лицом, - это будет великолепно. Однажды. Все это нереально".
"А что реально?" - спросил Монарх Латарры, положив одну золотую руку на перила слева от себя. "Только то, во что мы верим, или в то, во что нас заставляют верить, или в то, во что могут поверить другие. Я - Монарх, король Латарры. Что есть король, как не человек, который убеждает других в своей правоте? Что такое королевство, как не его мечта?" Он окинул взглядом видение своего города. "То, что ты видишь, реально, Марло, потому что я сделаю это реальностью. Я делаю его реальным".
Я улыбнулся. "Вы пытаетесь произвести на меня впечатление".
"Хочу убедить тебя в реальности твоей ситуации", - сказал Кален Гарендот. "Твой мир такой, каким я его создаю сейчас. Ты мой гость, мой пленник - если я того пожелаю". Пока он говорил, мне показалось, что я заметил голубой блеск в темноте одного глаза. "Зачем ты пришел сюда? Чтобы позлорадствовать надо мной в моем изгнании?"
Я моргнул, глядя на него. "Твоем изгнании?"
Кален Гарендот улыбнулся и достал из-за пазухи небольшой белый предмет.
Это был мой меч. Завоеватель Ашклама повертел оружие в своих позолоченных пальцах, изучая резьбу по слоновой кости, иридиевую фурнитуру и элементы управления. "Это не то оружие, которое я помню", - сказал он задумчивым голосом. Палец проследил резьбу на рукояти - львиную голову, гриву и крылья которой составляли рукоять. "Но оно все еще джаддианского производства. Это симург". Он имел в виду крылатого льва. Гарендот нажал на спусковой крючок, и клинок вырвался вперед. На фоне белизны окружающего нас города клинок казался голубым, как потерянное небо Земли. Монарх нахмурился. "Однако клинок имперский. Выкован на Фэе, я думаю?" Он посмотрел на меня, ожидая подтверждения.