Беспокойные звезды
Шрифт:
— Ты испытываешь ностальгию, потому что думаешь, что мы все умрем? — Я спросил, вопрос был откровенным, никакой ерунды, его произнесение было пощечиной хрупкой лжи, которую мы все говорили себе снова и снова.
Мама повернулась, чтобы посмотреть на меня, ее глаза блуждали по моему лицу, в ее взгляде появилась боль, из-за которой у меня перехватило горло, когда она подошла ближе.
Она потянулась ко мне, ее пальцы скользили по моей щеке, пока она не обхватила мою челюсть.
— Я рассказываю тебе, как тяжело быть родителем, — пробормотала она. — Сколько бессонных ночей
— И что же? — спросил я, и она грустно улыбнулась, проведя большим пальцем по моей щеке, изучая мои черты лица.
— Самое сложное — это признать, что они выросли. — Слеза скатилась по ее щеке, и я нахмурился, подняв руку и прижав ее ладонь к своей коже. У меня было так много воспоминаний об этих глазах, которые укрывали меня по ночам, сияли гордостью, когда мне удавалось добиться успеха, горели от веселья, когда я смеялся.
— Я не слышал, чтобы кто-нибудь когда-либо по-настоящему вырос в отношении своих родителей, — ответил я. — Какая-то часть меня всегда будет шататься в подгузниках и сеять хаос на территории всякий раз, когда вы отвернетесь от нас.
Она рассмеялась, вторая слеза брызнула на мои пальцы, когда она наклонилась ко мне, и я обнял ее свободной рукой.
Она была такой могущественной силой не только в моей жизни, но и во всей Солярии, и меня никогда не переставало удивлять, как легко я мог теперь сжать ее в своих объятиях, как я возвышался над ней более чем на голову и был почти в два раза шире. Какая-то часть меня навсегда останется маленьким мальчиком, который заползал к ней на руки и строил крепости под ее столом, когда из-за работы ей было трудно выкраивать все время, необходимое для наших игр.
В этот момент было больно. И в каком-то смысле это ничего не изменит между нами. Наша любовь была гораздо больше, чем положение или власть. Наша связь была той, которую могли разделить только мать и сын, и кем бы мы ни были, мы были на первом месте друг у друга.
— Не думай, что я буду с тобой мягче только потому, что я сейчас эмоциональна, — рассмеялась мама, прижимаясь к моей груди, крепко сжимая меня и позволяя этому моменту немного затянуться.
— Я бы не простил тебя, если бы ты это сделала, — ответил я, поцеловав ее светлые волосы и выдохнув, позволяя мальчику во мне отойти на задний план, когда мужчина, в которого я превратился, поднял голову.
Мы одновременно отпустили друг друга, обменявшись печальной, готовой улыбкой, и я кивнул.
Земля раскололась подо мной в мгновение ока, и я закричал, когда упал не в яму, а в пропасть, весь пляж, казалось, превратился в ничто, когда мир исчез над головой, и я рухнул в темноту.
Магия вырвалась из меня, лозы вырвались наружу и стреляли в стены грязи, которые быстро отступали, вонзаясь глубоко в них и закрепляясь, несмотря на то, как быстро моя мама разбивала их на части.
Я ударился о лозы, шестеро из них удержали мой вес, приняв его, потянулись вниз, а затем снова поднялись, как канаты, и подбросили меня в небо.
Я выскочил из ямы на пляже, сосновые иглы вырвались из меня
Столбы земли сформировались, чтобы поймать меня, и я начал прыгать от одного к другому, мой взгляд сканировал галечный пляж в поисках нее, сосредотачиваясь на вспышке движения позади меня.
Я отпрыгнул в сторону, когда одна из волн хлынула из океана, пронзив меня копьем на моей колонне и напомнив мне, что выбор пляжа в качестве поля битвы против двойного элементаля с магией земли и воды, возможно, был не лучшей идеей, которая у меня когда-либо была.
Я вскочил на ноги и помчался прочь, скользя по гальке, прежде чем я подтянул ее под свое влияние и заставил образовать твердую дорожку.
Она отправилась в погоню; я чувствовал ее позади себя, как шепот на затылке, и ухмыльнулся, позволяя земле разверзнуться у меня под ногами.
Мама перепрыгнула через яму, под ее ногами образовались столбы земли, чтобы не допустить ее туда, но я уже развернулся к ней лицом, из меня вырывались огненные шары и били ее со всех сторон.
Она была вынуждена защищаться водой, шипящий пар поднимался в огромное облако, закрывающее небо, когда мощь нашей магии встретилась и сражалась за господство.
Я позволил огню отвлечь ее, свернув к воде, куда она меньше всего ожидала, что я уйду, и собрав силу в кулаках, выковал зверя из зубов и когтей, прочно построенного из камня, но украшенного огненным покровом.
Я направил зверя прямо на нее, мое сердце колотилось, когда я смотрел, как он сталкивается со щитом, прорываясь сквозь магию, чтобы раскрыть…
— Ох, черт, — выругался я, развернувшись, поняв, что она уже вырвалась из этой ловушки, но я не был достаточно быстрым, и хлыст воды обвился вокруг моей лодыжки под волнами.
Меня сбили с ног и утащили в море с такой скоростью, что весь мой мир превратился в пузыри, соль и тьму, а чувство направления полностью покинуло меня.
Подступила паника, но я проигнорировал ее, резко вывернув руки, так что огненное кольцо охватило меня, разорвав поток воды и швырнув меня на морское дно, поскольку его сила испарила воду вокруг меня. Я выдал свое местоположение, но погрузился в песок и ил прежде, чем она смогла воспользоваться этим фактом.
Я зажмурился и задержал дыхание, заставляя грязь и песок толкать меня обратно к берегу под землей, снова взлетая в небо только тогда, когда я был уверен, что снова на пляже.
Камешки превратились в ракеты, когда они были выпущены прочь от меня, мамин крик боли одновременно и волновал, и шокировал, но я не сдавался.
Я метнулся к ней как в тумане, впереди меня мчался огонь, а за ее спиной поднимались копья земли.
Лед вырвался из нее, нейтрализовав мое пламя и защитив от атаки сзади, но когда я бросил в него еще больше силы, огромная трещина пронзила его сердце.
Мы снова столкнулись, наша сила разрывала пляж на части, грохот магии привлекал людей, чтобы наблюдать за нами, холм за пляжем медленно заполнялся Фейри, которые смотрели на них с благоговением, но я не мог тратить на них никакой энергии.