Беспорядочные связи
Шрифт:
– Ну да, – смущенно трещал тот. – Прости. Жаль, что тебя уволили. Ты была украшением телеэкрана.
Боже, сплошные штампы. Если убрать из его лексикона избитые фразы, он вообще не будет знать, что сказать.
– Уэйн, почему ты не хочешь обратиться в полицию?
– Видишь ли… – Лэмберт посмотрел в сторону бара вновь на Миранду. Его взгляд неожиданно стал жестким, напряженным. – Ах да, верно. Ты же вела криминальную хронику, так? Значит, ты знаешь эту братию и можешь рассказать им…
– Я не могу работать с человеком, который мне не доверяет, – заявила Миранда и взяла сумочку,
Лэмберт поспешно накрыл ее руку своей влажной ладонью.
– Не кипятись. Я просто проявляю бдительность.
Миранда не стала его поправлять. Лэмберт, очевидно, хотел произвести на нее впечатление умными словечками, которых не было в его привычном лексиконе. Подкрепившись глотком вина, Миранда продолжила допрос.
– Уэйн, кто знает про твою связь?
– С Сейбл, что ли?
– А у тебя еще кто-то есть?
«Похоже, дело принимает крутой оборот», – подумала девушка.
– Ну, есть парочка, – уклончиво ответил Лэмберт.
– В настоящее время? Или раньше?
– Нет, конечно, не сейчас. Мне Сейбл с гаком хватает. Ха!
– Может, тебя приревновала какая-то из твоих бывших подружек?
– Вот те раз? Они что – под подозрением? – Тыльной стороной ладони Уэйн отер со лба капли пота.
– По первому посланию трудно делать какие-либо выводы. Пока в список подозреваемых попадает любой, кто умеет работать с фотоаппаратом или имеет возможность нанять человека, который следил бы за тобой.
– Ну, – нехотя начал Уэйн, – одна переехала в Сиэтл. Другая вышла замуж, да и вообще не стала бы доставлять мне хлопот. И потом, Роксана говорила…
Миранда подняла от стола кисть руки, делая ему знак замолчать.
– Так, вот что мы сделаем. Дождемся следующего письма и посмотрим, можно ли их по-прежнему считать подозреваемыми. Вполне вероятно, что его содержание будет более конкретным, и это поможет нам сузить круг подозреваемых. Мы ведь пока не знаем, чего добивается шантажист.
На сцену стали возвращаться музыканты, и грудастые девицы, расставшись с Коулом, нехотя направились к своему столику, бросая на него жеманные взгляды. Одетые в униформу официанты и официантки торопливо разносили напитки.
К их столику подскочила уже знакомая Миранде официантка с носом пуговкой, поставив перед ней второй бокал вина «Мерло», а перед Уэйном сразу две двойные порции виски «Чивас Ригал».
– Итак, вернемся к моему первому вопросу, – продолжила Миранда, как только они остались одни. – Кто знает про твою связь с Сейбл?
– Никто. Я же объяснял, почему вынужден держать это в тайне. Честно говоря, Сейбл тоже против огласки. Она считает, что моя репутация босса пострадает, если станет известно, что я завел шашни с подчиненной. Как будто это в первый раз. Ха!
– Значит, вы вели себя крайне осторожно и никто не знал, даже не подозревал, что между вами происходит? – Миранда с сомнением покачала головой. – Где вы встречались?
– Почти всегда здесь. Несколько раз я правда снимал номер в хорошем отеле.
– А у нее дома?
– Понятия не имею, где она живет. Наверное, в компьютере адрес есть, но я не интересовался. Зачем мне? – скептически заметил Уэйн.
Невероятно, спит с Сейбл и даже не хочет знать,
– Ладно. Значит, вас здесь никто не видел. Так… но, совершенно очевидно, кто-то все-таки вас выследил. – Миранда кивнула на фотографии, лежащие под конвертом. – Но кто это мог быть, ты не знаешь?
– Не-а.
– Может, ты насолил кому-нибудь из нынешних или бывших работников?
– Не-а.
Взгляд Миранды, словно намагниченный, потянулся к сцене, где, склонившись над усилителем, стоял Коул. Джинсы на его бедрах натянулись, плотно облегая мускулистые ноги.
– Ты, кажется, говорил, что Коул является совладельцем клуба?
– Да, у него сорок, у меня – шестьдесят. Процентов то есть.
– Ты сообщил ему, что тебе угрожают?
– Нет, конечно, черт побери, – взвизгнул Уэйн.
Их беседу прервал мелодичный звон гитар. Коул начал исполнять смешную песенку про забавные приключения холостяка, охотящегося за хорошенькими женщинами, и Миранда почему-то подумала, что он поет о себе. Наделенный внешностью озорного мальчишки и чисто мужским обаянием, он наверняка не знал недостатка в женщинах.
И тем не менее Коул, казалось, не воспринимал себя всерьез. Он насмехался над заносчивостью и самонадеянностью своего героя, то есть над самим собой. Неожиданно Коул спрыгнул со сцены, по-кошачьи приземлившись возле столика Миранды. От неожиданности она судорожно вздохнула, горячо молясь про себя, чтобы не встретиться с ним взглядом. Во всяком случае, не сейчас, когда он так близко.
Однако Коул даже не посмотрел в сторону Миранды, и она не могла понять, обрадовало ее это или разочаровало.
Не обращая на нее внимания, он, подражая герою своей песни, крадущейся походкой одну за другой обходил женщин в зале, кокетливо поддразнивая их. Вот он склонился над миниатюрной девушкой и что-то шепнул ей на ухо. Та хихикнула и покраснела, залившись кукольным румянцем. Тело Миранды запылало, и у нее возникло ощущение, будто его губы коснулись ее уха.
Коул вернулся к сцене и взглянул Миранде прямо в лицо. Она затаила дыхание, боясь пошевелиться; сердце бешено заколотилось. А вдруг он прикоснется к ней? Наверно, ее тело взорвется, как ядерный реактор. Беспечным шагом он как бы невзначай приблизился к ее столику. Он пел, но она не слышала ни музыки, ни слов песни. Их глаза вели между собой безмолвный разговор. Миранда чувствовала себя потерянной и в то же время была предельно сосредоточена. Почему в его присутствии она теряется, когда другие, обласканные его вниманием, напротив, становятся более раскованными?
Пристальный взгляд Коула смущал Миранду. Она понимала, что ей следует отгородиться от него любезной улыбкой, но губы не слушались. С последними словами песни Коул запрыгнул на сцену так же неожиданно, как спустился, и мгновенное ощущение возникшей между ними близости в считанные доли секунды безвозвратно исчезло, будто ничего и не было. Возможно, ему все равно, на кого смотреть, успокаивала себя Миранда, наблюдая за поведением Коула во время исполнения следующих песен. На протяжении всего выступления он безбожно заигрывал со всеми по очереди женщинами в зале.