Беспощадная страсть
Шрифт:
— Говори, — велел он равнодушно.
— Там… За оградой… — прохрипел Андрей. — После кустов с колючей проволокой… — Он закашлялся.
— Давай бодрее, — поторопил Север. — А то, я вижу, у тебя мало энтузиазма. Ну! — Он пнул Андрея в голень.
Тот взвыл, закашлялся еще сильнее. Север пнул его вторично.
— Не бей меня! — с трудом выдохнул Андрей.
— Нечего было врать! — отрезал Север. — Вы, все новые уроды, не понимаете доброго обращения. Вас только хорошей плюхой и можно чему-то научить. Ну говори же, козел! Что там за подлость придумана, кроме колючей проволоки?!
— Полоса безопасности… —
— Что за дерьмо такое — полоса безопасности?!
— Полоска высокой травы… А в ней всякие ловушки… Зазубренные стальные колья, петли из стальной проволоки… Попадет нога в такую… или рука… начнешь биться, запутаешься еще сильнее… задушишь сам себя, если орать не начнешь… Вот!
— И ты, с-сука, молчал?! — Север плоской напряженной ладонью от души хватил Андрея по скуле, задев ухо и шею. Левой рукой он тотчас припечатал рот Тишкова, не дав тому заорать. «Наверно, я выбил ему барабанную перепонку, — подумал Север, заметив тоненькую струйку крови, побежавшую из уха Андрея. — Ничего, пусть скажет спасибо, что жив остался».
— Теперь ты все выложил? — спросил Север, когда Тишков очухался.
— Теперь все, — всхлипнул тот.
— Вот сейчас верю. Давно бы так. А то я ему жизнь дарю, а он меня направляет прямиком в объятия костлявой. — Север говорил насмешливо и пренебрежительно, ясно давая понять, кем считает собеседника. Андрей понял.
— Не убивай! — взмолился он.
— Завалил бы я тебя, — произнес Север мечтательно. — Да слово дал. А нарушать слово мне Заратустра не позволяет, как выражался милейший Остап Бендер. Ладно, живи.
Он поднял из травы небольшую сумку, которой Тишков раньше не приметил. Достал оттуда шприц, наполнил его какой-то жидкостью из пузырька.
— Ты что?! — ахнул Андрей в ужасе.
— Да не ссы ты, — усмехнулся Север. — Хотел бы я тебя пришить, зачем мне такие сложности? Вот ножик твой. Воткнуть тебе его в брюхо — и привет. А после развязать тебя и ручонки твои еще тепленькие на рукояточке укрепить. И пусть потом доказывают, что ты не самурай!
Пока Север говорил, он обнажил предплечье Андрея, перетянул его снятым с Тишкова ремнем, нашел подходящую вену, ввел в нее иглу.
— Поспишь пару суток — не сдохнешь! — напутствовал он Тишкова.
Проваливаясь в беспамятство, Андрей успел подумать только об одном: «А ведь я совершенно не запомнил лица этого Фантомаса… Как же его потом искать?..» Вслед за этой мыслью наступила тьма.
Север отволок Андрея в его же машину, которую загнал в овражек и завалил буреломом. «Пока сам не проснется, его вряд ли найдут. А проснется он не скоро. Стало быть, время у меня есть», — подумал Север, удаляясь от места «захоронения» автомобиля и его незадачливого хозяина. Естественно, Север позаботился, чтобы Тишков не задохнулся в салоне — слово есть слово.
Глава 2
Подходящее дерево Север нашел не сразу — пришлось побродить вокруг ограды санатория, рискуя привлечь внимание охраны. Наконец Белову попалось то, что нужно: высокая, но не очень толстая сосна с раскидистой кроной, стоящая на достаточном расстоянии от забора, но так, что между ней и оградой других деревьев не росло. Север понял: вот оно. Он снял с пояса моток веревки с укрепленной на его конце стальной «кошкой» и, примерившись,
Устроившись среди ветвей дерева на высоте добрых тридцати метров, Север принялся изучать внутреннюю территорию санатория. Точнее, тот ее участок, который должен был послужить Белову «посадочной площадкой».
Уже давно стемнело, но Север умел видеть в темноте не хуже кота. Эту свою паранормальную способность Белов приобрел давным-давно, в результате тяжелейшего психологического шока. Тогда же Север ощутил в себе и ряд других свойств организма, делавших Белова почти непревзойденным бойцом. Например, он не оставлял отпечатков пальцев, умел чувствовать слежку и уходить от нее, словно растворяясь в окружающем пространстве, умел оставаться незаметным в толпе, словно его и вовсе не было в данном месте в данное время, а главное — умел сделать так, что его никто не мог опознать, если он сам этого не хотел. Люди просто не запоминали его лица или запоминали совершенно иной, не совпадающий с реальным, облик Белова. Это давало ему возможность представать перед одним и тем же человеком в разных образах, и человек оставался уверен: он знаком с двумя или тремя пусть похожими внешне, но совершенно различными мужчинами, даже не догадываясь, что все эти его знакомые — лишь выступающий каждый раз под другой личиной Север.
Белов никогда ничем не болел и не мог заразиться никакой, даже самой страшной болезнью. Не нуждался в тренировках для поддержания физической формы. Однако убить его было так же легко, как любого обычного человека. Впрочем, нет, не так же: боевые навыки, приобретенные Севером еще до появления особых способностей и намертво закрепленные последними, сделали бы попытку прикончить Белова крайне опасной для предполагаемого киллера.
Теми же особыми способностями обладала и жена Севера — Мила. Она непонятным образом переняла их от мужа, но, увы, сверхнормапьные возможности пока так и не сделали чету Беловых счастливее… Просто помогали им элементарно выживать в этом жутком мире.
…Север внимательно осмотрел участок территории, прилегавший в ограде с внутренней стороны. «Так, — подумал Белов, — вспомним, что говорил господин охранник. Значит, вот эти густые кусты — не кусты вовсе, а камуфляж для «зарослей» колючей проволоки. А вон та пышная трава — на самом деле смертельно опасный «пояс безопасности». Слава Богу, границы его четко обозначены: сверху это отлично видно. Итак, кусты шириной метра два, травка — столько же. А дальше начинаются деревья. И если прыгать, то упаси Господь врезаться в одно из них. Костей не соберешь…»
Север обмотал свой трос вокруг ствола сосны, зацепил «кошку» за толстенный сук. Подергал веревку, решил — выдержит. Надежно. Что ж, можно прыгать.
Он еще раз проверил, хорошо ли закреплена на теле амуниция: револьвер, запасные обоймы, отмычки. Работать отмычками Север научился недавно: его выучил приятель по кличке Умник, оказавшийся высококвалифицированным слесарем. Такова была «довоенная», то есть демократическая профессия Умника, которую он вынужден был оставить в связи с торжеством свободы и прав человека в России. Но прежние навыки Умник сохранил. И передал их Белову. А Север умел обучаться любому делу почти мгновенно.