Беспощадная страсть

Щербаков Дмитрий Викторович

— Зна-аю… — протянул Газават. — И верю, что вы, Тарас Леонтьевич, не в курсе того, в каких берлогах обитает Сатир. Не вам верю, опыту своему. Не станет Сатир менять порядок, заведенный Корветом. Вопрос я вам задал для проверки. Вдруг соврете?

— Дураком считаете… — покачал головой Тарас.

— Не дураком, а хитрецом. Впрочем, неважно, кем я вас считаю. Лучше ответьте: есть ли у вас какой-нибудь способ экстренной связи с вашим коммерческим партнером? Ведь Сатир — ваш коммерческий партнер, верно? Так есть?

— Имеется один

телефончик… — замялся Львивченко. — Если мне что-нибудь срочно надо, я звоню и наговариваю на автоответчик условную фразу. Сатир присылает человека. Но обычно в этом нет необходимости, его ребята и так каждый день на вокзале пасутся.

— Не годится… — покачал головой Газават. — Телефон этот просто связной, и информацию с автоответчика Сатир наверняка снимает не сам. А мне нужен он лично.

— Кажется, я ничем не могу вам помочь, — развел руками Тарас. Майор уже понял, что о его сговоре с Сатиром Газават ничего не знает. И Львивченко успокоился.

— Расскажите, как Сатир появился в городе, — предложил Газават. — И как так случилось, что он занял место Корвета?

— Это я могу вам объяснить, — кивнул Тарас. — Однажды вышел у меня с Корветом конфликт из-за… ну, неважно… — Львивченко замялся.

— Из-за бабок, конечно, — уверенно вставил Газават. — Продолжайте.

— Короче, решил я Корвета малость поприжать, — Тарас легко перескочил через скользкую тему. — Мои ребята должны были взять его. Я назначил Корвету «стрелку». Вполне рядовую «стрелку», в ресторане нашем, привокзальном. Мы часто с ним там встречались. Но на сей раз на «стрелку» должны были вместо меня прийти мои бойцы и повязать Корвета…

— Милое у вас обращение с партнерами, — улыбнулся Газават. — Впрочем, это не мое дело. Хотя, будь я вашим партнером… ну, неважно, как вы выражаетесь. Продолжайте.

— И мои парни Корвета повязали вместе с его «шестерками», — продолжал Львивченко. — Но тут вмешался какой-то чужак. Моих людей оглушил, Корвета и его братву отбил. Этим чужаком и был Сатир.

— Он завалил кого-нибудь из ваших? — спросил Газават. — Он вообще имел при себе оружие?

— Оружие имел и стрелял, но никого не убил. Иначе я потом никогда не стал бы с ним договариваться! — заявил Тарас Леонтьевич с пафосом.

— Почему не убил, если стрелял? — напирал Газават. Пафос Львивченко его не интересовал. — Он что, промазал?

— Нет. Он так стрелял, что было ясно: парень — снайпер. А не убил никого нарочно, как я потом выяснил. Он уже тогда рассчитывал договориться со мной…

— Так! — Газават быстро соображал. — А Сатир не говорил вам, как это он столь удачно оказался в ресторане именно в нужное время?

— Вроде бы случайно…

— Случайно! — Газават угрюмо рассмеялся. — Случайного в нашей с вами, Тарас Леонтьевич, темной бандитской жизни ничего не бывает, запомните это. Кто из ваших знал об операции по захвату Корвета?

— Весь отдел. Но…

— Молчать и слушать! — резко прикрикнул

Газават, впервые на протяжении разговора выпуская когти. — Через кого из ваших информация о захвате могла уйти налево? Отвечать!

— Ни через кого! — возмутился Тарас. — Все мои — кремень! И потом, мы все родственники и все заинтересованы в общем деле…

— Кто готовил операцию?! — перебил Газават.

— Лейтенант Климов… Постойте, постойте! Климов — классный оперативник, но он тупой служака, честный мент… и он единственный среди нас москаль… Ой, извините!

— Ничего, ничего, я сам москаль, — усмехнулся Газават. — По крайней мере, с вашей, западноукраинской, бендеровско-петлюровской точки зрения. Мне, знаете, даже приятно называться москалем, ведь я и в Москве ни разу не был, все недосуг… Значит, Климов в вашей стае — единственный пес иной породы… И захват Корвета готовил он. Кому он может стучать?

— Только не Корвету! То есть… Корвету покойному он стучать никак не мог! — уверенно закончил фразу Львивченко. — Говорю же, Климов — из породы честных ментов. Железобетонной честности малый. До полного идиотизма.

— Понятно. Знаю таких, — кивнул Газават. — Хорошо, кому он стучит, мы спросим у него самого. Он сегодня на службе?

— Да.

— Едем, покажете его.

…Через полчаса лейтенант Климов по приказу своего непосредственного начальника майора Львивченко сел в машину Газавата — якобы для того, чтобы получить ценную информацию. В машине Климову дали по голове, связали и вывезли за город, в тот самый особняк Газавата, где имелся «электрический стул». Через час «сидения» на этом стуле Климов признался, что состоит на связи у полковника Всеволода Романова, начальника городской милиции. И докладывал Романову обо всех делах железнодорожного отдела, не подчиненного городскому милицейскому руководству. После этого признания Климова убили, труп облили во дворе бензином и сожгли, прах собрали, отвезли в лес и закопали.

— Значит, все-таки Романов, — сказал Газават Ватину. — За сына, сука, мстит. Не нашел другого способа, как натравить на меня этого адского монстра…

— Какого монстра, шеф? — поинтересовался Ватин, который до сих пор не понимал, чего добивается босс.

— Есть такой — Север Белов. Слыхал?

— Слыхал, шеф. Только он сдох вроде?

— Да вот не сдох, оказывается. Сатира видал?

— Видал.

— Так вот он и есть Север.

— Е-е… А девка, сестра его, — неужто сама Алая Роза?!

— Ты и про нее слыхал?

— Мы все слыхали про них обоих, когда на них Столетник охотился… Только ты, шеф, запретил тогда даже поминать эту историю. Ты говорил, если кто из наших в нее ввяжется — ты его уроешь… Помнишь?

— Да… Я думал, Север этот — ментовская выдумка, братву пугать, а Столетник просто играет какие-то свои игры с государством, он не чурался этого… А выходит видишь чего. Теперь мне самому придется заняться упырем…