Беспощадное возмездие
Шрифт:
– Нам понадобится официально его опознать, но я бы сказал, что это Невилл Ломас, тот же человек, что и на фотографии на пропуске палаты общин и на поляроидных снимках, – заключил Айзек
Он протянул Эрике три фотографии, теперь уже в пластиковых пакетах для улик. Она медленно пересмотрела их еще раз, чувствуя зарождающийся в груди ужас по мере того, как на ее глазах на них разворачивалась история. На первом фото Невилл Ломас лежал одетый на кровати и смотрел в объектив камеры отсутствующим взглядом. На втором он был обнажен и пытался прикрыться,
– Похоже, он под кайфом, – отметила Эрика, снова просмотрев фотографии.
Айзек кивнул.
– Кто в наши дни называет своего ребенка Аннабель? – спросила Далия, всматриваясь в подпись на каждом снимке.
– То же самое можно сказать и о Далии, – парировал Гленн, и она закатила глаза.
– Я постараюсь как можно скорее связаться с токсикологами и сообщить тебе результаты, – пообещал Айзек, искоса поглядывая на двух молодых полицейских. Каждый снимок был покрыт дактилоскопическим порошком.
– Жаль, что на этих фотографиях нет отпечатков, – вздохнула Эрика.
Она посмотрела на криминалистов, которые проверяли столбик кровати на наличие отпечатков пальцев. У изголовья и вокруг выключателей виднелось еще больше отпечатков, покрытых дактилоскопическим порошком. Эрика отошла в сторону, чтобы пропустить фотографа криминалистической группы к одежде, все еще лежащей на полу у кровати.
– Это дело будет под особым вниманием. Я смогу получить информацию по пальчикам в сжатые сроки?
– А как же, – пробубнил Айзек.
– Это означает «да»?
– Да.
– А что насчет причины смерти?
– Эрика, мне нужно провести вскрытие.
Она снова опустила взгляд на снимки.
– Даже если член парламента получает удовольствие, занимаясь… этим… чем бы это ни было… ты действительно считаешь, что он с радостью согласился бы фотографироваться, находясь в таком положении? – Она заметила, как Далия и Гленн обменялись взглядами. – Что? Выкладывайте.
Далия указала на одну из криминалистов, стоящую на пороге в спальню и держащую в руках подставку для зонтов, заполненную длинными кожаными хлыстами для верховой езды.
– Шкаф в коридоре забит порножурналами, DVD-дисками и вот этим, – сообщила криминалист.
– Нашли еще какое-нибудь снаряжение для верховой езды? – поинтересовалась Эрика.
– Нет. Сомневаюсь, что это использовалось для верховой езды.
– Что насчет запрещенных веществ?
Криминалист покачала головой.
– Ничего. Пока.
– Спасибо. Упакуйте все, как вещественные доказательства. – Эрика посмотрела на пакеты с поляроидными снимками. – Эта Аннабель могла быть проституткой, которую он нанял.
– Думаю, предпочтительнее использовать термин «секс-работница», – поправила ее Далия.
Эрика проигнорировала ее комментарий.
– Не было никаких признаков взлома. Уборщица открыла входную дверь, вошла и обнаружила тело. Возможно, это была неудачная сексуальная игра, и кто бы ни был в нее вовлечен,
4
Часы показывали десять вечера. Эрика сняла защитный костюм и отдала его криминалистам для упаковки. Затем проверила телефон и обнаружила кучу сообщений от Игоря, который спрашивал, что происходит.
«Вот черт. Игорь».
Далия и Гленн сдали свои костюмы, и Эрика попросила их для начала обойти соседние квартиры, а сама спустилась поговорить со швейцаром на первом этаже.
Она помнила, что вернулась с набережной через отдельный вход, расположенный рядом со входом в ресторан. Внизу Эрика обнаружила невысокого мужчину средних лет, сидевшего за стойкой в вестибюле. Раньше его там не было. Его лицо подозрительно раскраснелось, а торчащие передние зубы напомнили Эрике кролика. Мужчина с раздражением посмотрел на нее, когда она показала свое удостоверение.
– Скажите, пожалуйста, как вас зовут? – спросила она.
– Оливер Грант, – ответил он, демонстрируя внушительные передние зубы.
– Вы были здесь весь день?
– Я пришел в шесть. Я так понимаю, на четвертом этаже что-то случилось? Вы здесь, чтобы предоставить мне дополнительную информацию? Я отвечаю за это здание и не люблю оставаться в неведении.
Позади стойки она увидела небольшой ряд экранов видеонаблюдения, показывающих разные углы дома.
– Ваши камеры видеонаблюдения охватывают внутренние коридоры? – уточнила Эрика, глядя на экран, показывающий главный вход.
– Это не мои камеры. Ими владеет управляющая компания.
– Разумеется, – спокойно согласилась Эрика, не поддавшись на провокацию со стороны раздражительного надменного коротышки.
– Мы очень серьезно относимся к неприкосновенности частной жизни наших жильцов. У нас нет никаких камер во внутренних коридорах.
– А что насчет кабин лифтов?
– В двух основных лифтах, обслуживающих жилые этажи, нет системы видеонаблюдения, – покачал головой он.
– И что же тогда охватывает ваша система видеонаблюдения?
– Главный вход со стороны набережной Темзы, служебный вход и разгрузочную площадку для жилой части и ресторана. Служебный лифт в ресторане, вход в ресторан и пивной бар. И этот вестибюль.
– Гости должны регистрировать свое присутствие?
– Естественно.
– А жильцы?
– Нет.
– И как вы это контролируете?
– Э-э-э… Мы просто знаем.
– Я зашла сюда несколько часов назад, и вас не было за стойкой.
– Должно быть, я был в служебном помещении.
Эрика посмотрела на дверь в маленький кабинет дальше по коридору.