Беспощадный. Не русские идут

Головачев Василий Васильевич

Друзья не отстали от него. В том смысле, что не разбрелись кто куда, а продолжили свой путь в Духовно-Родовой Общине, проявив настойчивость и упорство при достижении поставленной цели – стать защитниками России. Они встречались, хотя и не часто, продолжая поддерживать дружеские отношения.

Владислав Тарасов возглавил службу СОС, переехал в Калугу, где официально занял пост заместителя начальника УВД города. Его жена Яна тоже родила двойню – Улю и Ромашку. Из Министерства иностранных дел России ей пришлось уйти, но она об этом не жалела и тоже с удовольствием отдалась

новой роли – матери и жены.

Гордей Буй-Тур остался в «профилактории», как шутя называли ППП – подразделение профилактики и пресечения преступлений, стал воеводой и занял должность заместителя директора дома отдыха в Благоеве, представлявшего на самом деле базу ВВС. Он остался единственным, кто так и не нашёл себе подругу жизни, способную разделить его радости и печали.

Кондиций оба не потеряли, несмотря на все полученные раны и стрессы. Два года с ними занимался витязь Рати Рода Лихарь, сумевший одолеть магистра Ордена Раздела Махаевски в прямой схватке, и теперь Тарасов и Буй-Тур сами могли инструктировать бойцов любого спецназа, постигнув многие тайны древнерусских воинских искусств. Недалеко было то время, когда они должны были пройти посвящение в витязи.

Данилин вспомнил последнюю свою встречу с Белым Волхвом.

Сварг заговорил с ним как с равным, ещё раз обратив внимание Владислава на деятельность РуНО в целом и его подразделений – СОС и ППП – в частности. Подчеркнул, что задачи по ликвидации лидеров сект и бандформирований, «пастухов» Союза тайных Орденов, и даже пресечение преступлений не являются приоритетами деятельности вечевой службы Рода. Самыми важными оставались задачи формирования корневых, глубинных, истинно российских систем управления государством и организация системы воспитания подрастающего поколения.

– Уже работают Союзы славянских общин, – осторожно заметил в ответ на это Данилин. – И правильные школы… я имею в виду школу Шерстнева.

– Этого недостаточно, – сказал Сварг, в светлых глазах которого то и дело сквозь решительный высверк проступала печаль. – Даже внутри наших общин проросли сорняки иных идеологий, носители которых мешают нам жить и развиваться. Их надо выявлять и…

– Уничтожать.

Белый Волхв улыбнулся.

– Перевоспитывать.

– Я должен перейти в другую область заботничества?

– Ты возражаешь?

– Нет, но у меня много нерешённых проблем. Не лично моих. Хотя, если вы прикажете…

– Я не приказываю, витязь, просто прошу обратить внимание на твои другие возможности. Ты воспитываешь двоих отроков, и у тебя, я слышал, неплохо получается.

Данилин невольно улыбнулся.

– Жена воспитывает. Я просто не мешаю.

– Рад за вас. Бросать свои занятия не следует, ещё придётся драться с чёрными колдунами, я знаю. Однако надо думать и о будущем иного уровня.

– Я понял, Владыко.

Этот разговор случился ещё в мае, а потом Данилин узнал, что Сварг ушёл. Что это означало, догадаться было нетрудно, однако не хотелось верить, что хранитель древних родовых традиций и знаний больше не появится, не придёт на помощь в трудную минуту.

Зазвонил телефон на столе.

Данилин

очнулся от воспоминаний, взял трубку; в данный момент он находился в своём кабинете президента федерации. Благодаря усилиям заботников местной славянской Общины в новом офисном здании напротив Собороной горы федерации выделили несколько помещений, после чего она и заявила о себе всей стране, объединив множество спортивных организаций подобного типа в провинциальных городках глубинки России. Уже два года в Серпухове проводились народные чемпионаты по городкам, стеночным боям, силовым единоборствам, по играм в лапту и поисковым играм. И всё больше людей принимали в них участие.

– Андрей Брониславович, – заговорил в телефоне голос Белогора, – нужна твоя помощь.

– Я готов, – не сразу отозвался Данилин. – Когда подъехать?

Владимир Владимирович Белогор возглавлял корпорацию нанотехнологий «Ком-С» и одновременно являлся пресветлым князем РуНО, контролирующим деятельность образовательных систем Ордена. То есть он по сути был прямым начальником Данилина.

– Приезжать ко мне не надо, в Серпухов сегодня завернёт Всеслав Антонович, он и расскажет о своих проблемах.

Голос князя был, как всегда, ровен и тих, но Данилин почуял дуновение тревоги. Что-то случилось в епархии Родарева, первого князя РуНО, занимающего пост начальника двенадцатой базы Управления спецопераций ФСБ, иначе он не попросил бы Белогора дать ему в помощь витязя из другого подразделения. Но уточнять свои догадки Данилин не стал.

– Хорошо, Владимир Владимирович, я понял.

– Слава богам. – Голос Белогора пропал.

Данилин положил трубку, глотнул холодной воды с лимоном, унимающей жажду, подошёл к окну.

Окна кабинета выходили на площадь, и Андрей невольно залюбовался Троицким собором за восстановленной белокаменной стеной кремля.

Серпухов как древний стратегический форпост Московского княжества известен был с тысяча триста двадцать восьмого года. Но Серпуховский кремль, получивший сначала дубовые стены, начал строиться лишь во второй половине четырнадцатого века, а в шестнадцатом стал белокаменным: камень добывали неподалёку от города, поэтому стены кремля и соборов на его территории были полностью сложены из натурального белого камня, а не из кирпича, как в других местах России. Троицкий собор заложили в семнадцатом и достроили в восемнадцатом веке. В нынешние времена в нём располагался филиал историко-художественного музея, известного и далеко за пределами Серпухова. Данилин посещал музей дважды, и ему нравился торжественно-строгий облик собора, хранящего память иных времён.

Телефон зазвонил снова.

Это был Родарев:

– Здрав будь, витязь.

– Быстро ты, – покачал головой Данилин. – Только что звонил Владимир Владимирович. – Спохватился: – И ты здрав будь, князь.

– Занят?

– Готов к труду и обороне.

Родарев хмыкнул:

– Я всегда относился к тебе с опаской: больно легко ты откликаешься.

Данилин засмеялся:

– Ко мне правильно относятся только мои враги. Друзья относятся ко мне неправильно: я – лучше.