Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира
Шрифт:
Любовник в римское время — это либо друг, либо приятель мужа или тот, кто вхож в его деловое окружение. Существует и четвертая категория любовников (пропустим в нашем перечне случайных попутчиков и подобных): рабы. Дома они всегда под рукой и, главное, вынуждены молчать.
Римини
Хирургическая операция
Дом хирурга Евтихия
Офицер покидает виллу, а остальные гости продолжают петь и декламировать стихи вместе с хозяином. Они уже давно утратили счет выпитым кубкам вина. И наш офицер перестал считать… соблазненных им женщин. Сегодня — очередная победа…
Раб приготовил ему коня. И даже выскреб его. Офицера приятно удивила эта непрошеная услуга, и он засовывает руку в кошелек. Ухоженные
Грубые пальцы раба сжимают монету, словно челюсти хищника, и «проглатывают» ее, пряча в кулаке. У него крепкая хватка. Морщинистые руки, задубевшая кожа, широкие ногти. Руки человека, привыкшего работать на земле. За несколько секунд сестерций оказался в другом мире — мире раба. Завтра этот раб будет выполнять весьма щекотливое поручение. Его имя Лузий.
Шахматная доска цивилизации
Скрип и шуршание деревянных ободов колес небольшого возка сопровождают путников, словно старая заунывная мелодия. Все погружены в молчание: разговоры затихли много часов назад, подобно догоревшим свечам. В этом небольшом четырехколесном возке, запряженном двумя мулами, сидят отец и мать со своим больным сыном. Ребенок мирно спит у них на руках, несмотря на тряску. Возком управляют двое рабов, один из которых — тот самый Лузий, несомненно любимый раб хозяина, его правая рука.
Они отправились в это путешествие, надеясь спасти малыша, как мы вскоре узнаем. Но сначала стоит сделать небольшое отступление. Местность, по которой мы едем, действительно необычная.
По сторонам от дороги тянется череда полей одинаковых размеров и одного вида, граничащих друг с другом, нарезанных с хирургической точностью. А если бы мы могли подняться в воздух и увидеть эту местность сверху, нам бы открылась удивительная панорама: вместо девственной природы, лесов, озер и рек простирается огромная «шахматная доска» возделанных участков-близнецов. Строгая геометрия линий придает местности облик, схожий с парковкой около большого торгового центра. Мы не привыкли видеть подобный пейзаж, и в столь удаленную от нас эпоху он кажется совершенно неуместным.
Все это — результат точного раздела завоеванных легионами земель, которые римские власти предназначают для новых колонов. [69] Это так называемая центуриация [70] земель, имевшая место во многих регионах империи.
Не вдаваясь в подробности, скажем только, что земля делилась на 100 больших квадратов по 50 гектаров каждый. Римлянин описал бы это в других терминах: он бы сказал, что участки имеют площадь по 200 югеров. Латинское слово iugerum не случайно так похоже на слово «iugum», ярмо, с помощью которого впрягали пару волов. Ведь югер — это участок, который можно вспахать за день с помощью парной упряжки волов, то есть примерно 2500 квадратных метров. Римляне — практичные люди (как всегда). В горах, где землю пахать труднее, югер, разумеется, меньше размером — важный момент, если вы собираетесь приобрести там земельный участок!
69
Колон (лат. colonus) — полузависимый крестьянин в Римской империи времен упадка (III–IV вв.).
70
Практика разделения местности вокруг римской колонии дорогами или другими границами на квадратные участки, обычно со стороной в 776 ярдов (709,6 м), служившие наделами колонистам.
Почему «центуриация»? При чем тут 100? [71] Можно сказать, что это игра слов: каждый из этих больших квадратов называют centuria, потому что он состоит из 100 участков по 2 югера.
В других местах, на землях меньшего права, земля нарезана не на квадраты, а на прямоугольники (strigae или scamna, в зависимости от их ориентации), но это лишь незначительные вариации общей системы.
Эта шахматная
71
По-итальянски 100 — cento, от лат. centum, однокоренного с centuriatio.
Это новый, беспрецедентный способ эксплуатации природы. Во многих частях империи центуриация изменяет облик местности, как никогда доселе. Ярким примером служит территория будущей Эмилии-Романьи: [72] четкая геометрия полей по обе стороны Виа Эмилиа представляет повсеместное распространение римского образа мыслей, которое, подобно просачивающейся воде, способно изменять даже природу.
Возок минует несколько человек со странными деревянными орудиями, они проверяют ряд межевых столбов, возможно в связи с тяжбой о межах (каковых случается множество, о чем свидетельствуют документы, — бывает, что кто-нибудь из колонов передвигает межевые камни, «воруя» длинный отрезок поля у соседа).
72
Административная область на северо-востоке Италии.
Проверка — дело простое. Скоро спор будет улажен. Впечатляет столь точный раздел участков в такую древнюю эпоху, без компьютера, лазера и аэрофотосъемки. Как им это удалось? Весь подсчет ведут люди, подобные тем, которых сейчас мы видим за работой: землемеры, с помощью простых, но действенных инструментов, таких как грома. Ее часто можно увидеть в книгах или музеях.
Этот инструмент немного напоминает остов пляжного зонта, но вместо спиц в нем деревянный крест; на концах перекладины висят нити со свинцовыми грузиками. Инструмент используют в качестве прицела, чтобы, к примеру, расставлять межевые камни для точного обозначения границ участков. Как мушка на дуле ружья должна находиться на воображаемой прямой с мишенью, так и здесь надо расположить в одну линию две нити с грузиками и вбитый на поле столбик, даже если он очень далеко. Воображаемая линия, которая соединит эти три ориентира, будет проведена на земле. И она будет прямой, как луч лазера.
Подобным образом римляне проводят совершенно прямые линии дорог, межей, городских стен, разбивают военные лагеря, так что последующие поколения веками ломают голову над тем, как им это удалось…
Удивительно то, что это деление полей можно увидеть и сегодня. Если, к примеру, вы посмотрите сверху на многие районы Эмилии-Романьи, земля будет выглядеть как огромный разноцветный клетчатый плед.
Тот же Карло Леви [73] в своей книге «Христос остановился в Эболи» пишет о поездах, проезжающих через «математически расчерченные поля Романьи».
73
Карло Леви (1902–1975) — итальянский писатель, живописец. Участник движения Сопротивления, автор книги автобиографических очерков «Христос остановился в Эболи» (1945) о тяжелой жизни крестьян Южной Италии.
Во многих современных названиях городков Эмилии-Романьи (и долины реки По) можно найти следы античной центуриации: достаточно вспомнить Ченто (от cento — «сто»), Нонантолу (от nonaginta — «девяносто»), Дученту (от ducenta — «двести») и т. п.
За этим «хирургическим» разделом земли — четкая завоевательная стратегия Рима. Ветерану легиона, к примеру, выдается земельный надел, самое настоящее «выходное пособие», где он сможет жить со своей семьей. На протяжении многих поколений солдаты, выходившие на пенсию и получавшие римское гражданство, колонизировали благодаря этой системе территории, завоеванные легионами, способствуя распространению римской цивилизации.