БеспринцЫпные чтения. Вишлист
Шрифт:
– Я не хочу быть голубем! – повторил Антон.
– Ну, милый, тебя никто и не спрашивает, кем ты хочешь быть. Как и меня, впрочем.
– И что же мне теперь делать?! – задал риторический вопрос Антон. Произошедшее никак не могло уложиться в его голове, все еще казалось сном, причем уже не очень счастливым.
– Просто запомни несколько правил. Будь сам по себе. На помойку не ходи. Там тусят голуби из бывших блатных. Не пустят они тебя к кормушке, да и заклевать могут. Просто поверь. К политическим тоже ходить
– А вы блатной или политический?
– Я сам по себе. Предпочитаю себя не классифицировать. Видишь вон тот скверик? Каждое утро туда приходит старик, кормить птиц. Вот и полетели, он уже идет!
Голубь взмахнул крыльями и решительно спикировал вниз, на аллею скверика. Антон зажмурился, разжал лапки и на удивление легко сделал то же самое.
– Молодец! Адаптировался! – похвалил Антона голубь. – Быстро ты. Многие дольше тупят.
Пришел старик, разбросал крошки. Голубь и Антон стали жадно клевать, набивая ими зоб.
– Держись меня, не пропадешь! – сказал голубь, когда сытый Антон присел на садовую лавочку. – Я тебя научу жиз…
Внезапно голубь осекся на полуслове и зашептал:
– Так. Замри. Не оборачивайся. Там кошка. Сейчас я медленно взлечу, а ты заметь, куда я полетел и отправляйся за мной. Без суеты, а то она прыгнет…
– Чего? Какая кошка? – спросил Антон и оглянулся.
Последнее, что он увидел, это огромные зеленые глаза и острые когти, опускающиеся на его голову.
– Аааааааааа! – заорал Антон и упал с кровати.
– Ты чего это? – На него смотрели зеленые глаза проснувшейся жены.
– Я… я… я….
– Понятно, опять во сне в лотерею выиграл? Господи, когда уже это закончится? Ну нельзя выиграть у жуликов! Только деньги на эти бумажки тратишь! Сколько раз тебе повторять! Блин, еще полшестого, еще целый час спать можно…
Через полтора часа Антон вышел из подъезда и направился к автомобилю, чтобы поехать на работу. Было по-утреннему тихо, только какой-то старик, хромающий на левую ногу, кормил голубей у входа в соседний скверик.
Старик обернулся и, пристально посмотрев на Антона, слегка улыбнулся. Голуби у его ног, важно расхаживая, клевали хлебные крошки.
Леденцы
– Вы бы, Прохор Панкратьевич, ко мне пьяные не приходили. Уж больно грубы вы, когда выпимши, вона как за волосы хватали, аж клок выдрали, да плечо теперича синее, так навалились, будто бы медведь. Да и пахнет от вас водочкой сильнехонько. – Акулина сидела на перине, закутавшись в одеяло до подбородка.
– Поучи меня, стервь! – Прохор Панкратьевич, большой, грузный мужчина с растрепанной бородой, нагнувшись,
Прохор Панкратьевич натянул сапог, встал, потопал по полу, присаживая ногу поплотнее, повернулся к Акулине, засмеялся:
– Да ты не куксись, девка! Я же полюбовно. Вот тебе еще гривенник. Карабановы завсегда порядок знают. Ну, я пошел. В четверьх жди. Я тебе гамаши куплю новые. Хочешь гамаши? Ну, чего молчишь?
– Хочу, – тихо сказала Акулина и шмыгнула носом.
– Хочууууу, – передразнил ее Прохор Панкратьевич. – Конечно хочешь. Будет тебе. Ну, прощай.
Купец накинул сюртук из черного крепа, надел картуз и, громко хлопнув дверью, сбежал вниз по лестнице на улицу.
– У, черт пузатый! Чтоб тебя холера взяла! – ругнулась Акулина, вынырнула из-под одеяла, в исподней рубашке подошла к окну.
Акулина увидела, как Прохор Панкратьевич шатающейся пьяной походкой пошел куда-то в направлении лавочного переулка.
За окном была ранняя осень, и листья на липах, достававших до самых крыш, уже подернулись рыжей ржавчиной. Солнце еще по привычке пыталось согревать пыльные улицы уездного городка, но уже намного слабее.
– Черт бы тебя побрал, – опять выругалась Акулина, взяла с кресла халат и, придерживая плечо рукой, попыталась накинуть. Халат непослушно скользнул на пол.
Акулина хотела выругаться еще раз, но в дверь постучались:
– Акулька, там к тебе твой малахольный пришел, – услышала она голос хозяйки дома, бабки Настасьи.
– Зови, раз пришел! – ответила Акулина, подняла халат и, превозмогая боль, все-таки накинула на плечи.
Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату вошел невысокий человек в кургузом лапсердаке и старом картузе.
– Доброго дня, Акулина Кузьминична. – Человек улыбнулся и замялся.
– Да что же вы, Бенцион Янкелевич, проходите, проходите, чай не в первый раз-то!
Человек благодарно кивнул, прошел в комнату.
– Я, Акулина Кузьминична, дико извиняюсь, что ненадолго, но праздники прошли, торговля идет не дай бог как. Но вы не подумайте, средствами располагаю…
– Бенцион Янкелевич, да я и не подумала ничего такого. Ну, раз времени у вас не слишком много, так может сразу в постели?
Человек опять кивнул. Пока он снимал с себя лапсердак, сорочку и порты, аккуратно укладывая на стул, Акулина скинул халат и легла в исподней рубашке, не накрываясь.
Бенцион Янкелевич, разоблачившись до подштанников, лег рядом, преклонив голову на подушку.