Беспризорный князь
Шрифт:
– Наконец-то! – воскликнул, заключая Алексия в объятия. – Счет дням потерял! Разве что она помнит! – он кивнул на дочку.
Зоя покраснела и потупилась. Леонид не обратил на это внимания.
– Как раз к завтраку! – сказал весело, из чего Алексий сделал вывод, что отец с дочерью отправились в церковь натощак. Сам он позавтракать успел.
За столом говорили мало. Леонид не спешил с расспросами, а Зоя, вопреки обыкновению, тоже молчала. Алексий украдкой посматривал на нее. Зоя занималась тем же и, когда их взгляды встречались, краснела. После завтрака она встала и удалилась в гинекей [29] ,
29
Женская половина дома.
– Верно сделал, что задержался! – заключил по окончании доклада. – Снять, отругать, отдать под суд – это каждый может. А вот помочь наладить дело… Тяжело пришлось?
– Скучал по вас с Зоей, – ответил Алексий.
– И мы, – кивнул Леонид. – Зоя меня совсем истерзала: когда приедешь?
– Выросла она, – сказал Алексий. – Едва узнал.
– Сватают! – подтвердил Леонид. – Вестиопрат [30] один богатый. Зоя зашла к нему в лавку, так он прямо онемел. До дома за ней бежал. Умоляет выдать за него дочку, обещает: ни в чем не будет нуждаться. Как думаешь, отдать?
30
Вестиопрат – торговец шелками, дорогой одеждой и драгоценностями.
– Нет! – сказал Алексий.
– Почему?
– Зачем ей дурак, пусть даже богатый?
Леонид засмеялся.
– Повзрослела дочка, – сказал, посерьезнев. – Умом понимаю: уйдет из дома, а сердце не соглашается. Не могу расстаться. Где взять зятя, который согласился бы жить с нами?
– Я знаю одного, – ответил Алексий…
Расстаться с Зоей им все же пришлось. Она умерла родами, не оставив любимым мужчинам сына и внука. Лучшие лекари Рима пытались ее спасти, только не вышло. До этого дня Алексий жил счастливо. У него была любимая и любящая жена, тесть, заменивший ему отца, и дом, где его всегда ждали. С подачи Леонида Алексий перестал ездить с проверками; утром он, расцелованный, шел на службу, вечером спешил домой, где его ждали объятия и милый щебет. Со смертью Зои все рухнуло. Тесть и зять почернели от горя. Алексий снова стал ездить, домой возвращался редко и ненадолго. Здесь все напоминало о несбывшемся счастье.
– Ты можешь съехать, – сказал ему как-то Леонид. – Купи себе дом. Жалованье позволяет.
Алексей покачал головой.
– Почему? – удивился тесть.
– Не хочу бросать тебя одного.
– Я стар, – возразил Леонид. – Жениться поздно, а ты еще можешь. Подумай!
– Нет! – отрезал Алексий.
К этому разговору они больше не возвращались. В смерти Зои Алексий винил себя. Ему не следовало спешить с женитьбой: Зое было всего пятнадцать. Замуж в Риме выдавали рано, но обождать стоило. Пусть бы Зоя подросла и окрепла. Он не устоял. Когда Леонид позвал дочку и сообщил о сватовстве, та на миг стала прежней. Бросилась к Алексию и повисла у него на шее. Он обнял ее и понял, что умрет, если немедленно не обвенчается. В результате умерла она…
Со временем боль притихла, но воспоминания остались. Тесть и зять спасались работой. Алексий получил чин протоспафария. Прежде его бы это обрадовало, теперь
Дела Рима шли плохо. Басилевс старел, все больше занимаясь любимой астрологией, страной управляли временщики. Воровство и мздоимство вошли в норму. Теперь Алексий не смог бы возвыситься: спрос на честных чиновников упал. Но как бы плохо ни было при басилевсе-астрологе, с его смертью случилось совсем худо.
На трон взошел одиннадцатилетний сын Мануила. Управлять Римом он, естественно, не мог. Мать Алексея, Мария, стала регентшей. Она была молода и очень красива. Получив власть, вдова пустилась во все тяжкие. Во дворце не затихали пиры, казна таяла. В Константинополе начали роптать. Настроения подогревала дочь басилевса от первого брака, тоже Мария, и ее муж Раймунд. Оживился Андроник, двоюродный брат Мануила, давно мечтавший о короне. Соседи, пользуясь ситуацией, под шумок растаскивали земли Рима. Все это не могло не привести к взрыву.
На Пасху второго года правления Алексея Мария и Раймунд укрылись в храме Софии, потребовав свергнуть распутную регентшу. Та, поколебавшись, двинула к собору наемников-латинян. В ответ Константинополь восстал. Разъяренные греки набросились на латинские кварталы. С начала Крестовых походов там селились франки. Торговцы и ремесленники, они жили мирно, что, однако, не уберегло их от смерти. Франков резали прямо в их домах, жен и дочерей насиловали, имущество грабили. Перебили даже больных католического госпиталя. Немногие уцелевшие бежали морем, разнося по Европе призывы отомстить. Власть в Константинополе взял в руки синклита [31] . Беспутную регентшу приговорили к смерти, и сын подписал приговор матери. Беспорядки в Константинополе утихли, но все понимали: страшное грядет. Франки не спустят обиды. Империя шаталась. В этот момент Леонид и вызвал Алексия.
31
Синклит – сенат Византии.
Зять более не подчинялся тестю, но на призыв откликнулся. Леонид встретил его хмуро. Пригласив сесть, придвинул свиток.
– Читал?
Алексий кивнул. Донесения от агентов в Киеве попадали к нему на стол.
– Твое мнение?
– Похоже на сказку, – пожал плечами Алексий. – Русы уничтожили многократно превосходящее войско половцев с весьма скромными потерями. Какие-то змеи…
– Это правда! – оборвал его тесть. – Мы проверили. Читай! – он придвинул еще два свитка.
В уголках пергаментов стояли пометки, означавшие доступ для узкого круга лиц, в число которых Алексий не входил. Но раз тесть дал… Чтение не затянулось. Донесения не были пространными, а годы, проведенные на службе, приучили Алексия читать быстро.
– Что скажешь? – спросил Леонид, когда зять закончил.
– Невероятно! – признался тот.
– Информация достоверна! – возразил тесть. – Синклит хочет звать руса для войны с франками.
– Он согласится?
– Это и будет твоим заданием.
Алексий удивился. Таких миссий ему прежде не доверяли.
– Меня спросили, кто справится? – пояснил Леонид. – Я назвал тебя.
– Почему?
– Есть две причины, – ответил тесть. – Первая: ты действительно лучший. И вторая: договориться трудно. Рус ведет себя странно. У него не было причины воевать – его земли половцы не грабят. А вот великий князь, которому помог рус, Ивану – враг, неоднократно пытался убить. Логично было ослабить Великого, позволив половцам разорить его земли. Иван поступил наоборот.