Беспризорщина
Шрифт:
– Я Сергей Иванович Кульков. Здесь меня все Иванычем кличут. А тебя как величать?
– Ленкой…
– Тогда садись, Ленка. Питаться будем. Волосы потом приберешь, я тебе расческу дам…
Кульков присел на тот же сломанный стул, подвинув его ближе к ящику. Взял в руки лук. Макнул в соль и хрустом откусил. Тут же прикусил хлеба и хлебнул варева. Девчонка робко присела на край тахты и взяла ложку. Зачерпнула, стесняясь, один бульон. Суп был необычайно вкусный, молодой организм хотел расти, а голод брал свое. Ленка схватила лук и по примеру Кулькова,
– Если не наелась, выливай из котелка остатки себе. Мне-то немного надо теперь…
Горбунова последовала его совету. Сжевала по половинке помидорины и огурца, еще несколько перышек лука. Умяв вторую порцию почувствовала, что сыта. Довольно вздохнула и осмотрелась вокруг еще раз. Трактор, что сгребал мусор внизу, объехал свалку и начал подниматься по дороге наверх «гор». То, что происходило с ней сейчас, казалось хорошим предзнаменованием. Старик вытащил из-за шалаша закрытое крышкой ведро. Там оказалась вода. Быстро сполоснул тарелки с ложками. Ленка встала. Искренне поблагодарила:
– Спасибо, Иваныч!
Вытащила пятьдесят рублей и протянула ему:
– Это все, что у меня имеется…
Он нахмурился:
– Я не крохобор! Оставь себе. Пригодятся… – Посмотрел на нее и спросил: – Идти, что ли, собралась?
Ленка пожала плечами и ничего не ответила, вновь, уже с тоской, оглядываясь вокруг. Старик остро взглянул на нее серыми глазами. Коротко подытожил:
– Так! Некуда тебе идти. Правильно понял?
Она кивнула и Кульков предложил:
– Ты вроде девчонка не наглая и если надумаешь остаться, становись мне внучкой. Люди здесь разные, а ты молоденькая. Внучки сюда ни разу не появлялись, так что риску нет…
Горбунова ухватилась за его слова и с надеждой спросила:
– Можно, да?
Иваныч кивнул, собирая остатки еды с ящика в полиэтиленовый пакет. Девчонка заметила, что в пакете еще что-то есть, но спрашивать не стала, а старик подтвердил:
– А чего нельзя-то? Сейчас я тебе чего-нибудь подберу из одежки и работать пойдем. Скоро машины начнут подъезжать…
Девчонка с любопытством спросила:
– Что делать будем?
Он скрылся в шалаше, пряча пакет, посуду и ведро. Виднелись только подошвы ботинок. Выбравшись, протянул ей расческу и ответил:
– Из хлама нужное выгребать. То, что сдать можно. Бутылки там, банки, металл цветной, макулатуру. Да мало ли что можно обнаружить. Одежду не рваную беру, обувь. Я вон в прошлом году старшей внучке принес работающий магнитофон, а старухе натуральную шубу выкопал…
Ленка тщательно расчесалась и заплела косичку. Кульков залез в шалаш еще раз. Приподняв тахту, поставил ее на бок. Выволок из ящика два строительных комбинезона и выбросил наружу. Оба были переляпаны краской. Сказал Ленке:
– Одевай тот, что поменьше, а то свой наряд ты быстро уляпаешь. Не смотри, что в краске, они постираны. Удобные! Сейчас обутку подберем. Да и на голову чего-нибудь стоит подыскать,
Вновь начал копаться под тахтой. Выбросил резиновые коричневые сапоги не большого размера. Горбунова искоса заглянула и увидела, что под тахтой выкопана яма и в нее-то и вставлен ящик, обитый снизу металлическими листами, с тщательно сбитыми краями. Видимо это уже Иваныч постарался таким образом предохранить дерево от гнили. В нем находился целый склад разнообразной одежды. Старик протянул ей красную бейсболку с грязным козырьком и посоветовал:
– Волосы спрячь!
Ленка так и сделала. Вскоре они оба стояли переодетые в грязные робы. Иваныч протянул ей ярко-розовые маленькие резиновые перчатки, почти новый респиратор, крепкую дубовую палку с крючком из гвоздя на конце и большой мешок из-под сахара. Достал из дальнего угла шалаша черный пакет и вытащил два прозрачных пластиковых шлема, какими пользуются химики. Один, расправив ремешки, одел на голову Ленки, прямо на кепку и приподнял забрало. Сам экипировался точно так же. Пояснил:
– Иногда со мной дочь приходит. Намордники, перчатки и эти устройства она принесла. В глаза теперь ничего не сыплется, дышать легче, да и руки не уродуются…
Пачку мешков связал обрывком веревки и привязал к поясу. Предупредил:
– Люди здесь шустрые, так ты если видишь что интересное, хватай сразу и прячь, не раздумывай. Поглядеть и потом успеешь. Одежонку какую заметишь – забирай. У меня внуков четверо. И детскую и взрослую бери, разберемся потом. От меня далеко не отходи. Я тебя сейчас старшему, как свою внучку представлю. Положено так…
Ленка испугалась и спросила:
– А ваш старший молодой?
Кульков пожал плечами:
– Под сорок. Мужик не плохой, только вот пьет много…
Горбунова успокоилась. Иваныч еще раз влез в шалаш и поставил тахту на место, прикрыв ящик. Поправил одеяло. Принес из-за шалаша ведро с водой и поставил внутрь. Девчонка ни о чем спрашивать не стала. Вместе направились по протоптанной в кустарнике тропинке к огромной березе, высившейся над кустами, метрах в трехстах от шалаша. Сверху доносился рев мотора: трактор старательно утрамбовывал мусор на высоте метров десяти, ездя туда-сюда. Несколько раз перед людьми пробегали крысы и девчонка каждый раз пугалась, испуганно хватаясь за деда. Тот оборачивался и понятливо усмехался:
– Привыкнешь. Еще и любимиц заведешь. У нас тут несколько баб живут, так они крыс прикормили настолько, те к ним на руки забираются и словно кошки на коленках спят…
Ленка проводила взглядом голый хвост, исчезнувший в траве и передернула плечами. Такого «увлечения» она не понимала, хотя и знала, что одна из одноклассниц с удовольствием возится с крысом по кличке «Шустрик». По дороге Иваныч объяснил:
– Воровать у своих тут считается большим грехом и старший очень серьезно может наказать. Вплоть до выгона со свалки, так что ты в шалаше ничего не бойся оставлять. Вот по-за ним могут унести. Ну, тут уж сам виноват! Не ротозействуй!