Бесс-фракиец

Морозов Алексей

Фульвий крепко сжал рукоять верного гладия, проглотил тяжелый ком и сделал глубокий вдох, успокаивая участившееся сердцебиение. Буря противоречивых чувств бушевала в нем сейчас. Желание вмешаться и глубинный ужас перед сверхъестественным. Гнев пополам со страхом. Ярость рука об руку с отчаянием… Паника… Центурион безошибочно ощутил, как она паутиной охватывает его самого и воинов его отряда, переносясь от человека к человеку, от сердца к сердцу, словно чума в городе или саранча на полях. Нужно было что-то с этим сделать, дабы возложенная префектом миссия не оказалась под угрозой. Нужно было что-то сказать. Фульвий, не мастер на слова, умел лишь отдавать приказы. Вот и сейчас дал людям приказ. Такой, чтобы

никто не смел, даже не думал, терять контроль над собой:

— Разговоры прекратить! Держать строй и продолжать движение! У нас приказ префекта, и, клянусь Марсом, ничто не задержит нас в пути! Вперед марш!

Голос центуриона при этом почти не дрогнул, чему он оказался очень рад. Годами приученные к дисциплине легионеры беспрекословно подчинились команде и чеканным шагом двинулись вдоль обочины дороги. Как и было велено, они больше не обмолвились ни словом, разве что чаще поглядывали по сторонам: ну как снова появится в небе таинственная крылатая тварь?

Поглядывал в небо и Фульвий Макр, втайне опасаясь внезапной атаки с воздуха. Однако не было никаких признаков чужого присутствия. Если бы не поведение солдат, центурион и вовсе бы решил, что летучий монстр привиделся только ему одному. Но мерное бряцание амуниции, солдатские шаги и предрассветное затишье вокруг нисколько не обманывали центуриона. В глазах у него по-прежнему стояла та жуткая тень…

Дальнейший путь отряда проходил без происшествий, и Фульвий сумел, в конце концов, сосредоточиться на поставленной задаче. По его прикидкам, они потеряли в пути не так уж много времени, и успевали на место в срок, то есть до рассвета. Передать пленника центуриону должен был отряд фрументариев, ибо префект решил поручить поимку пирата именно им — своим тайным лазутчикам. Легионерам же была отведена роль конвоиров. Не самая почетная задача, но за месяцы тихой и вялой службы в Александрии центурион был и этому рад: хоть какая-то возможность выйти за пределы города и расшевелить размякших от гарнизонной жизни солдат.

Начинало светать, когда отряд приблизился к пункту назначения. Странное предчувствие тронуло душу бывалого центуриона, и он навострил все свои чувства, пытаясь понять, в чем дело.

Сначала Фульвий учуял гарь в тяжелом ночном воздухе, и только потом увидел, как вдалеке над кронами пальм и эвкалиптов поднимается черный дым. Когда отряд подошел ближе, то стали видны отсветы пожара в ночи. Центурион заподозрил неладное: кажется, весь план пошел коту под хвост…

Выхватив меч и подняв его над головой, Фульвий рявкнул что было сил:

— Центурия, боевым шагом вперед марш!

Неполная центурия расторопно перестроилась в боевой прямоугольник, и легионеры побежали трусцой вперед, сохраняя единый темп и строй.

Оказавшись под сенью пальмовой рощи, центурион жестом остановил солдат. Он увидел, как между стволами замелькали человеческие силуэты, наверняка вражеские. Макр насчитал не более двух десятков, причем никакого боевого порядка в их рядах не было — его ребята раскидали бы таких как ветер сухие листья. Но он решил не бросать солдат в атаку сразу — уж очень было похоже на ловушку — а продвинуться вперед и разведать обстановку, насколько можно…

— Копья к бою! — скомандовал Макр, и легионеры ощетинились остриями своих метательных копий — пилумов. — Щиты сомкнуть — и десять шагов вперед!

Следуя приказу, легионеры сдвинули щиты — и передняя шеренга отмерила десять ровных шагов. Задние ряды шли за ними след в след, соблюдая короткую дистанцию между шеренгами, чтобы сохранить построение, но и оставляя достаточно места для маневра. Теперь, с позиции, которую занял отряд, как на ладони просматривался пляж в первых лучах рассвета: впереди догорало несколько рыбацких хижин, на песке лежали бездыханные

тела, а в волнах у берега покоилась, сев на дно и чуть накренясь, по всей видимости, пиратская эпактрида. На палубе малого судна не было ни души, темную громаду пентеры отделяло от пляжа несколько полетов стрелы, а больше спрятаться было негде: полтора-два десятка вооруженных людей в роще — это и были те разбойники, что высадились на берег выручать своего главаря, понял центурион. На что они только рассчитывали? Однако, как бы там ни было, живыми их отпускать нельзя.

Фульвий Макр набрал полные легкие воздуха и проорал:

— Бросай!

Десятки одновременно брошенных пилумов тучей полетели в разбойников по высокой дуге. Те кинулись в разные стороны, дав копьям упасть на пустое место. Успели, правда, не все: несколько пилумов всё же нашли в сумерках свою цель, проредив и без того неплотные ряды шайки.

Вот теперь пора, решил Фульвий. Яростно взмахнув мечом, он возгласил:

— В атаку! Барра!

— Барра-а-а!!! — грянули шестьдесят глоток римский боевой клич, и легионеры, обнажив мечи, ринулись на врага — сломить, разметать и опрокинуть в море ненавистных грабителей.

Центурион бежал рядом с первой шеренгой. Пестрая вражеская ватага была уже в паре десятков шагов — Фульвий хорошо видел их озлобленные лица. Странно, мелькнула мысль: эти варвары не пытаются убежать, но и не смыкают ряды, а ведь стеной щитов они бы продержались чуть дольше. Центурион заметил, что разбойники, наоборот, раскрываются веером, оставляя между собой широкие пустые бреши. "Вам же хуже," — подумал Макр.

И тут случилось непредвиденное: один из грабителей что-то кинул в легионеров, послышался звон разбитой вазы, угодившей в щит, а затем что-то ухнуло, жахнуло, и за спиной у центуриона раздался истошный вопль. Макр бросил взгляд через правое плечо — и оторопел: в самом центре боевого прямоугольника полыхал ярко-желтый огонь, и в пламени корчились, побросав оружие, несколько солдат его центурии. Остальные, ломая строй, пятились от места попадания неведомого снаряда, чтобы пламя не перекинулось на них. Кто-то пытался за неимением воды потушить охваченных огнем товарищей с помощью песка, но пламя только яростнее плясало на телах. Вонь паленого мяса заполнила ноздри центуриона, вопли несчастных, точно кинжалы, пронзили его слух.

— На них! На них! — отчаянно закричал Макр, воздев вверх руку с мечом и подгоняя ошеломленных легионеров вперед. Сейчас следовало преодолеть любой возможный обстрел и войти в прямое столкновение — тогда у врагов не будет никакого шанса на спасение.

И римляне бегом продолжили атаку. Но разбойники разбежались врассыпную еще шире, и еще один снаряд разбился у ног легионеров, превращая землю в раскаленную жаровню, а людей — в мечущиеся факелы.

Следующий сосуд угодил в первый ряд нападавших. Страшно полыхнуло совсем рядом, и Макр инстинктивно выставил щит, так что взвившееся пламя лизнуло не его бок, а высокий и выпуклый как башенная стена скутум. Армейское нововведение Цезаря Августа в очередной раз спасло центуриону жизнь. Но бежавшие рядом с ним легионеры вспыхнули как соломенные чучела.

Сквозь дым и гарь Фульвий Макр осмотрел поле боя.

Еще две огненные вспышки окончательно разметали строй легионеров. Атака захлебнулась еще до того, как они сошлись с врагом вплотную. Половина его людей теперь превращалась в обугленные головешки, а остальные были до жути напуганы колдовским негаснущим огнем, готовые бросить всё и опрометью бежать прочь.

Но если они побегут, то спасутся лишь немногие…

И тогда Фульвий принял нелегкое для командира решение.

— Центурия! — прогремел он, перекрывая вопли заживо горящих солдат. — Testudo! Перестроиться к отступлению!