Бессердечная фортуна

Линд К. А.

Я нахмурилась. Может мама правда обладала даром предвидения. Или... может ее гадание было правильным. Иногда я задумывалась над этим.

— Ну, я писала, когда была в Нью-Йорке, но вернулась домой, и все опять запуталось. Я не совсем понимаю, что делаю.

— А ты не подумала, что здесь, возможно, не твой дом? — спросила она.

Я рассмеялась.

— Как это? Конечно, здесь мой дом.

— Нет, — ответила Мелани. — Здесь мой дом. Ты выросла не здесь, и была счастливее, когда путешествовала.

— Ну, я

больше не могу путешествовать, не так ли?

— Не можешь? — спросила мама. — И что тебя останавливает? Деньги? Теперь они у тебя есть. Ты могла бы жить там, где хочешь или путешествовать по миру.

— Одна? — Тихо спросила я.

Я не могла поверить, что моя мама и Мелани говорили то же самое, что Джейн и Льюис. Как будто Вселенная сговорилась и указывала мне путь, хотя я и боролась, не желая этого признавать.

— Не думаю, что ты будешь одна? — Спросила Мелани, подмигнув. — Я видела фотографию, которую тебе прислали.

— Да замолчи ты, — сказала я со смехом.

— Послушай, несмотря на все ваши разногласия, ты — дочь своего отца. Ты не можешь слишком долго оставаться на одном месте. Тебе просто необходимы путешествия и приключения. Мы с Мелани — домоседки. Ее мир здесь. Как и мой. А твой — нет.

Я сделала большой глоток чая, слушая маму. Возможно, она была права. Может я просто ходила кругами вокруг своей проблемы. Я хотела бы переехать в Нью-Йорк. Я хотела бы жить такой жизнью. Но в то же время я не хотела быть частью Верхнего Ист-Сайда. Интересно, имеется ли способ жить в Нью-Йорке так, как я хочу, и не быть частью Верхнего Ист-Сайда?

— Ты читала на меня по Таро перед тем, как мы пришли, да? — Наконец, спросила я.

Мама с улыбкой отрицательно покачала головой.

— Все написано у тебя на лице.

Я протянула ей пустую чашку.

— И что ты видишь в ней?

Мама взяла чашку и уставилась на листья чая на дне, затем мягко улыбнулась.

— Птиц.

— Птиц? — Я взяла чашку и заглянула внутрь. И вот... птицы в полете. Даже я смогла их различить.

— Мне нужно тебе объяснять, что это значит? — спросила мама, приподняв бровь. — Лети, моя дорогая. Лети.

13. Натали

И я полетела.

Через две недели я находилась в своей квартире в Верхнем Вест-Сайде. Нью-Йорк мог разрушить мою жизнь. Но он также принес мне все, чего так желало мое сердце. Он был городом грез, и я намеревалась окунуться в него с головой.

Но город не помогал рассеять ноющий страх, говоривший, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Или что переезд сюда может не помочь. А вдруг я тоже не смогу писать в Нью-Йорке.

Я выбросила эту мысль. Волноваться по этому поводу было бесполезно. Я переехала в Нью-Йорк, чтобы писать и буду писать.

Как только закончу распаковывать вещи. Это было потрясающе, количество

вещей, которые я не накопила, живя на чемодане в течение полутора лет, а затем живя в гостевой спальне моей лучшей подруги в течение года. У меня действительно ничего не было, мне повезло, что я смогла все перевезти в свою маленькую квартирку.

Но, во второй половине дня, я решила, что достаточно уже все распаковала. Писать, скорее всего, придется завтра, так как я обещала Льюису отпраздновать с ним мой переезд, когда он вернется с работы. Он писал весь день мне эсэмэски, не могла отрицать, что у меня в животе порхали бабочки от предвкушения встречи.

Раздался звонок в дверь квартиры. Я взвизгнула от волнения и бросилась открывать.

Я нажала кнопку и сказала:

— Да?

— Натали, это Льюис. Открывай.

— Ура! Сейчас. — Я нажала на кнопку домофона и стала расхаживать перед дверью, пока не услышала стук.

Рывком распахнула дверь. В дверном проеме стоял Льюис Уоррен, чертовски сексуальный в белой рубашке на пуговицах, закатанной до локтей, с перекинутой через руку курткой и бутылкой шампанского в руке.

Его лицо расплылось в широкой улыбке.

— Привет, красавица.

— Привет, — выдохнула я.

Я была весь день взволнована и возбуждена перед этой встречей. Беспокоилась, что искра, промелькнувшая между нами, угасла. Вдруг он увидит во мне не то, что раньше. Или теперь, когда я жила здесь, у нас ничего не выйдет, потому что я не из Верхнего Ист-Сайда... или еще из-за чего-нибудь. Или у меня заговорит совесть насчет Пенна, что мы поступаем неправильно и не должны.

Но теперь, стоя перед ним, все мои сомнения исчезли.

Он сгреб меня в объятия.

— Я так рада, что ты решилась переехать. Последние три недели были настоящей пыткой.

— Я тоже рада, что переехала, — сказала я со смехом и отступила, жестом пригласив его войти. — Входи же. У меня маленькая квартирка, но я влюблена в нее.

Он вошел внутрь и поднял бутылку шампанского.

— Подарок на новоселье.

— О, ничего себе. Спасибо. — Я уставилась на желтую этикетку широко раскрытыми глазами, прежде чем положить ее в пустой холодильник. Это было модное, дорогое шампанское, а не дешевая дрянь, которой мы с Эми отпраздновали это событие. — Теперь я знаю, что у меня будет на ужин.

Он усмехнулся и бросил свою черную куртку на диван.

— Итак, вот она та самая твоя квартира.

— Ага, — сказала я, внезапно увидев какой она должна показаться ему крошечной. — Я знаю, что она небольшая, но...

— Эй. — Он поднял руку. — Ты не должна ее принижать ради меня. В конце концов, это я помог тебе ее найти. И это именно то, что ты хотела, верно?

Я молча кивнула. Потому что это была именно та квартира, которую я искала. И была поражена, когда Льюис случайно наткнулся на нее.