Бессердечное наследство
Шрифт:
— Я знаю, — сказал я, ничего не выражающая маска легко заняла свое место на моем лице. — Я это заметил.
— Послушай, я скажу только один раз, если ты причинишь ей очередной раз боль, я найду тебя, отрежу твои яйца и скормлю их тебе, — сказала она с такой яростью, что я рассмеялся. — Я не шучу.
— Я понял, — сказал я деликатно. — Вот почему рассмеялся. Ты, на самом деле, говоришь со мной как с лучшим другом.
— Откуда ты знаешь? Все твои лучшие друзья — говнюки.
Я нахмурился.
— Возможно.
— Так что не облажайся очередной раз. Почему она вообще с тобой разговаривает,
Натали только что поднялась на третий этаж и открыла дверь своей квартиры. Она оглянулась на нас, тихо перешептывающихся за ее спиной в коридоре. Улыбка Эми тут же засияла так, словно мы вообще не говорили о Натали. Моя, должно быть, тоже была убедительной, потому что она вошла внутрь.
— Больше я так с ней не поступлю, — заверил я Эми.
— Хорошо. Потому что меня здесь не будет, чтобы присматривать за ней, а ты ей нужен.
Я кивнул, удивленный ее горячностью. И тем фактом, что она сказала мне об этом дерьме, чтобы я присматривал за ней, означал, что Эми действительно сильно обеспокоена за Натали. Отчего я почувствовал тревогу, особенно учитывая наш с Натали разговор.
Эми переступила порог квартиры Натали, а я застыл на пороге, прежде чем войти.
В тот раз, когда я хотел попасть к ней в квартиру, она мне не позволила. Сказала, что не готова к отношениям. Не готова к тому, что мое первое впечатление о ее квартире будет связано с ее разрушением. Признаться, я был чертовски расстроен. После того как ушел, был уверен, что совершил ошибку, отступив. Она просила личное пространство, и поскольку я предоставил ей его, вдруг она никогда не вернется? Что, если я оказался идиотом, и она решила просто трахнуться со мной? Я чертовски ненавидел эти мысли, но после того, что она с Льюисом была вместе, мне было трудно ей доверять, поскольку доверие было разрушено, а также основываться на своей логике.
Но, несмотря на все это, сейчас я не мог войти в ее квартиру.
— Чего ты ждешь? — Спросила Эми.
Натали резко обернулась, увидев меня на пороге.
— Ты сказала тогда, что не готова, чтобы я вошел, — напомнил я ей. — Поэтому уместно спросить, можно ли мне войти сейчас?
Я увидел, как она растаяла от моих слов. Легкая улыбка, видная только мне, промелькнула на ее губах, и она кивнула.
— Да, — тихо произнесла она. — Пожалуйста, входи.
— О, господи, как романтично, — пробормотала Эми, направившись к обогревателю, чтобы согреться.
Я впервые вошел в квартиру Натали. И тут же понял, почему ей она нравилась. Она была похожа на нее. Причудливая и уютная, со стенами открытым кирпичом и редкими вещами. Письменный стол был придвинут к окну, она могла смотреть на городские улицы внизу, пока придумывала и писала свои великолепные романы.
Я стиснул зубы, чтобы удержаться от комментариев, что Льюис оказался настоящим мудаком, заставив ее отсюда съехать.
— А куда ты вообще переезжаешь?
Натали прикусила нижнюю губу.
— Не знаю, то место... как называется. — Она нервно оглядела комнату, чувствуя приступ паранойи. И я ее не винил. — Я могу тебе просто его показать, когда мы туда приедем? Это недалеко.
— Хорошо. С чего мне начать?
Натали
— Приклей бумажку «Шкаф», я разберусь потом. У меня не так уж много вещей. Втроем мы быстро управимся.
— Я помню, как ты говорила, что вся твоя жизнь умещается в двух чемоданах.
— Сейчас немного жалею, что у меня стало больше вещей. Было бы гораздо проще взять два чемодана и переехать.
— Но мне нравится, что ты пускаешь корни.
— Что-то в этом роде, — пробормотала она. Затем собралась отойти, но остановилась. — Эй, спасибо за помощь. Я чувствую себя... более уверенно, когда ты здесь.
Моя рука рефлекторно коснулась ее щеки.
— Я именно этого и хотел.
Эми громко откашлялась.
— Давайте приступим к работе, ребята. Предстоит много дел.
Мы смущенно оторвались друг от друга и вернулись к нашей задачи. Я принялся за работу. У меня не было опыта в упаковке вещей, разве это может быть трудно?
После часа запихивания всякого дерьма в коробки я пожалел, что в детстве не играл в «Тетрис». Ничего не влезало, как должно было влезть, по крайней мере, я пытался. Вместе у нас получалось.
Я запечатал еще одну коробку, потянулся, вытянув руки над головой. Спина немного болела от того, что я все время горбился над коробками. Кто знал, что упаковка коробок может заставить мужчину чувствовать себя настолько не в форме?
В дверь постучали, Эми застонала из соседней комнаты.
— Наконец-то! Я думала, что пицца никогда сюда не доедет.
— Сейчас принесу, — сказал я, доставая бумажник. Открыл дверь, одновременно вытаскивая двадцатку. — Сколько я тебе должен?
— Гораздо больше, чем двадцатку, Кенсингтон, — решительно заявил Льюис в дверях.
7. Натали
Этот голос.
О боже. Я узнала этот голос.
Я выскочила из спальни, уронив рубашку, которую собиралась сложить. Льюис был здесь. Он был здесь. Во рту у меня пересохло, а желудок сжался.
Я была потрясена, поняв, что мой гнев не выплеснулся наружу при первом взгляде на его красивое лицо. Идеальная смуглая кожа, высокие скулы и темные глаза, как горячий шоколад, которые я обожала, пока мы были вместе. Я всегда восхищалась его привлекательной внешностью, его легкой улыбкой, его способность смеяться и шутить, его мощным телом, которое так хорошо ему подчинялось, и как он вытаскивал меня из моей защитной оболочки, все это в нем меня покоряло.
В Льюисе было что-то хорошее. Но это была маска. Маска Верхнего Ист-Сайда, которая меня очередной раз обманула и очаровала. Может он когда-то и был тем беззаботным мальчиком, любившим читать и играть в бейсбол, но я не была с ним тогда знакома.
Мое сердце болезненно сжалось, когда его взгляд скользнул по мне. Маска на его лице на секунду сдвинулась, я увидела страдание, которые он испытывал от нашего разрыва. А может, я видела всего лишь то, что он готов был мне показать. Все было так сложно. Он разрушил мою жизнь, придя в ярость. Разрушил из-за злобы. Мы никогда больше не будем вместе. Никогда. И я хотела стереть, уничтожить сочувствующую сторону себя, которая шептала, что ему тоже больно и мне должно быть не все равно.