Бессердечный Босс
Шрифт:
Я не сдамся без боя, поэтому оскорбленно выгибаю бровь.
— Ты всегда так одержим привычками других людей в стирке белья?
Он растягивает улыбку, демонстрируя ту самую ямочку. Кажется, он наслаждается. Ой, да конечно так и есть! Он ведь меня спалил.
— Разве я не ясно объяснил, что никому не позволено оставаться здесь на выходные без предварительного разрешения?
— А кто его выдает?
— Я.
Я коротко и саркастично хихикаю:
— Ты бы не одобрил ни одно из моих действий. Если честно, то мне кажется, что ты изо всех сил стараешься усложнить мне жизнь.
Он выгибает бровь.
— Ну,
Итан имеет в виду, что мы изводим друг друга. Я прикусываю нижнюю губу и пожимаю плечами.
— Скажем так, до прошлой недели я никогда не интересовалась игрой на гитаре.
Он улыбается, посылая рой бабочек вниз моего живота. Нельзя не вспомнить, что я делала вчера утром у озера (я о фантазиях с участием Итана). Щеки начинают ярко полыхать от смущения. К счастью, следующий вопрос возвращает меня в реальность.
— Почему ты хочешь оставаться здесь на выходные?
Он на самом деле думает, что я этого хочу?
Хотя, наверно это и к лучшему. Не буду его исправлять, иначе начнется новая волна вопросов, а как по мне, общее правило войн заключается в том, что нельзя предоставлять врагу излишнюю информацию.
— Тут спокойно и так тихо без тебя, — бормочу я скучающим тоном.
— Хочешь сказать, что собираешься продолжать это делать, не смотря на мой запрет?
В данную минуту радостным он не выглядит.
Я склоняю голову набок, оценивая его.
— Не знаю. Возможно, что если бы это было не запрещено, то я бы внезапно потеряла интерес.
Итан усмехается, качает головой и, наконец, отталкивается от двери, отворачиваясь и оставляя меня наедине с моим сердцем и разумом, стремящимися к нему.
* * *
Ни один из нас не смягчается на следующей неделе. Во всяком случае, наше противостояние не ослабевает.
О, не поймите меня неправильно! Днем Итан общается со мной теми же краткими фразами, сказанными профессиональным тоном, которыми он говорит со всеми. Я, в свою очередь, не отвечаю и не произношу ни единого слова, которое можно было бы квалифицировать как дерзость. На самом деле я даже лучше выполняю работу, чем в предыдущие дни, потому что более-менее стала ориентироваться на строительной площадке. Короче говоря, я успешно со всем справляюсь, и Итан был бы дураком, если бы уволил меня. Даже Хадсон, верный слуга Итана, как-то похвалил меня, хотя думаю, что это связано с тем, что я разгребаю их с Робертом завалы на столе.
Но эта напускная чопорность означает, что у нас много энергии, которая не нашла выхода, чтобы выплескивать ее вечерами.
Итан теперь неторопливо тренируется посередине нашей комнаты. Отжимания, приседания и все в этом духе, что провоцирует выделение пота и гортанные хрипы, напоминающие мне о сексе.
— Ты же понимаешь, что за этой дверью целый мир, — говорю я, оттягивая майку от тела, чтобы хоть как-то себя охладить, и ложусь на койку, — и ты можешь заниматься в абсолютно любом месте?
— Мне и здесь хорошо, — бросает он, поднимая футболку, чтобы вытереть лоб.
Твердый как камень пресс приветствует меня, прежде чем я успеваю вернуться к книге, и возбуждает еще сильнее.
Книга Итана. К счастью, он прихватил с собой из Остина около десятка. Может показаться, что с количеством он слегка переборщил,
Вдохновленная его выходками на той неделе, а также его новой увлечённостью к гимнастике в комнате, я решила, что, похоже, пришло время заставить его томиться от похоти. Не только же мне плескать холодную воду в лицо всякий раз во время тренировки Итана. Итак, мы скатываемся в еще более порочный круг.
Если раньше смысл нашей игры заключался в том, чтобы попытаться казаться безразличным к другому человеку, то теперь мы играем в «Кто сильнее возбудит». Я «случайно» оставляю дверь душа открытой, пока ополаскиваюсь во вторник вечером. Дверь приоткрыта не сильно, и Итан меня не видит, но в комнату проникает пар и по ней разносятся звуки всего процесса: как мои ладони скользят мылом по коже с головы до ног, как вода плещется о кафельный пол... Неудивительно, что когда спустя несколько минут я выключаю воду и выхожу в полотенце, Итан расхаживает по комнате, как лев в клетке.
Он резко разворачивается и ударяет рукой по входной двери так сильно, что она отскакивает от стены. Я выгибаю бровь и улыбаюсь, когда, громко стуча по ступенькам крыльца, он уходит на целый час. Лучший час в моей жизни – я одна в комнате с победой.
На следующий день я беру в руки ножницы и надеваю джинсы. Они в любом случае уже давно отслужили своё, поэтому теперь превратились джинсовые обрезки, а я – в ожившую фантазию каждого деревенского парня. Я разгуливаю в таком виде только по дому, никогда бы не осмелившись ходить так на стройплощадке. Вне этих четырех стен моя цель – слиться с окружающей средой. Но здесь, в «Розовом домике», я хочу, чтобы Итан умирал медленной смертью.
— Ну как, нравится? — интересуюсь я, кружась в центре комнаты в попытке посмотреть на себя в зеркале ванной. — Мне что-то плохо видно. Не слишком ли короткие?
Он лежит на койке без рубашки и читает: одна рука за головой, а другая придерживает книгу на твердом животе.
— Зависит от обстоятельств. Пытаешься кого-то соблазнить?
Его ленивые слова сочатся незаинтересованностью, намекая, что «кто-то» в этом вопросе определенно не будет им.
Я закатываю глаза и направляюсь к двери, нуждаясь в воздухе. Судя по всему, за последнее время я по нему изголодалась.
Но не успеваю я выйти на крыльцо, как до меня доносится голос Итана.
— По лагерю не ходи в этих шортах, — как властный тиран командует он.
Я просто собиралась немного прогуляться, но ему не обязательно об этом знать.
Улыбнувшись, я захлопываю за собой дверь.
* * *
Следующим вечером я вежливо прошу телефон у Итана. Я не созванивалась ни с Маккенной, ни с мамой с тех пор, как он в последний раз одалживал мне его, а я хочу убедиться, что родные получили чек, который я отправила домой. Итан снова говорит, что я могу пользоваться его мобильным, только пока он принимает душ. Мда, рыцарем ему стать не светит.