Бессердечный принц. Раскол
Шрифт:
«Раскаяние Магдалены» — очень показательная картина, учитывая нынешние обстоятельства. Полный печали взор женщины, обращенный к небу, будто взывал к божьему милосердию и умолял о прощении. Для всех нас.
— Ну? — гаркнул молодой солдат из Дворцовой полиции. — Шевели лапами, нечисть! Видишь, его императорское высочество идет. Нарушаешь протокол! Расстреляю без суда и следствия!
Я прищурился и по узкой поперечной нашивке определил с ходу звание сопливого задиры. Без командира, который побежал на помощь товарищам, мелковозрастный гаденыш возомнил себя главой отряда.
— П-простите, господин ефрейтор, — задрожал под моим взглядом перепуганный домовой. Его торчащие уши покраснели, заискрились от магии прилизанные волосы.
Еще немного, и бедолага шарахнул бы какой-нибудь шваброй всех присутствующих здесь людей. Причем неосознанно.
— За порчу государственного имущества тебя накажут, — раздулся от важности солдат.
Баран безмозглый, сам же тянул время.
— Ефрейтор! — рявкнул я, отчего спесь моментально слетела с парня. Он застыл, а с ним вжали головы в плечи его товарищи.
— Ваше Императорское Высочество? — послышался мышиный писк.
— Прикажите всем покидать здание через черные ходы.
— Но…
— Живо, — прошипел я, — иначе будете в пять пар рук все греческие статуи носить.
Сопляк сверкнул темным взглядом, однако послушно коснулся гарнитуры в ухе.
— Всем постам, говорит ефрейтор Соболев из Дворцовой полиции. Срочно покиньте здание. Личный приказ его императорского высочества.
Сквозь треск раций раздался нестройный хор о принятии сигнала. Домовой быстро убрался с дороги, прихватив картину, а солдаты остались ждать меня. Для них любая задержка по протоколу грозила неисполнением личного приказа императора. Но и мне они не сопротивлялись, потому косились друг на друга в надежде на волшебное разрешение конфликта.
— Выполнено, Ваше Императорское Высочество, — отчитался Соболев.
Он мелко подрагивал от страха. Русая прядь упала на широкий лоб, стоило ему склонить голову.
— О вашем поведении мы поговорим после эвакуации, — сказал я. — Передо мной выслуживаться не надо. Я не ценю унижение людей и нелюдей.
Влад бы вряд ли допустил подобные вольности среди подчиненных. Будучи командиром, он отвечал за репутацию всего корпуса жандармов и лично обучал молодых новобранцев. В Дворцовой полиции же давно все пошло по известному месту ввиду отсутствия нормального финансирования и грамотного управления.
Плохо. Несдержанные военные заканчивали свою жизнь раньше остальных.
— Прошу прощения, Ваше Императорское Высочество, — пустил петуха Соболев и развернулся.
Собственный подъезд, куда мы направлялись, находился между Детским и углом северо-западного ризалита. Не очень приметный, в отличие от того же парадного Иорданского, он выходил прямо на Неву; как раз со стороны Адмиралтейского проспекта. Спустившись со второго этажа из моих апартаментов, мы вышли на лестницу, которая вела к нему.
Перед глазами запрыгали ступеньки, облаченные в кроваво-красный ковер. Внизу нас ждали старший унтер-офицер из Дворцовой полиции и два рядовых, чьи амулеты на запястьях полыхали от переизбытка чужеродной магии за
— Ваше Императорское Высочество, машина подана. Вас отвезут в Александровский дворец под присмотром лейб-гвардии его императорского величества, — услышал я, когда подбежавшая служанка подала мне перчатки.
Безразлично скользнув по лицу старшего унтер-офицера, я вдруг зацепился за медную макушку горничной. Она застыла за его спиной, покосилась на погоны и сжалась, когда он шевельнулся. Ее тонкий аромат ужаса я почуял сразу, едва заметил, как ловко девчонка спрятала руки в карманы рабочего платья.
Маленькая лживая гадина. Неужели пробралась в Зимний дворец ради моего убийства?
— Княгиня уехала? — спросил я и сделал шаг в направлении дверей.
Рыжая крыска шевельнулась, но как-то неуверенно. Явно не магичка. Даже не нечисть, иначе ее бы сюда никто не пустил. Выход предназначался только для императорской семьи. Или очередная революционерка, воспитанная в идеалах утопичного равенства, или просто дура.
Нападать на императорского сына, если рядом присутствуют несколько боевых магов среднего уровня — настоящее самоубийство.
— Ее Сиятельство? — моргнул удивленно старший унтер-офицер. — Простите, Ваше Императорское Высочество, но Ольга Павловна…
— Ее сиятельство вышла через парадный выход, Ваше Императорское Высочество! — перебила его служанка. Она вытащила руки и сжала кулачки, после чего приподняла острый подбородок.
У меня потемнело в глазах от страшной догадки.
— Кто сейчас у входа? — я шагнул к вздрогнувшему старшему унтер-офицеру, затем сделал незаметный знак рукой.
— Я… я… — заикаясь, выдавил он.
— Кто?!
— Командир Отдельного корпуса жандармов, генерал-майор Владислав Ящинский, его люди и часть дворцовой стражи, — забормотал старшему унтер-офицер и потянулся к оружию.
Рыжая служанка кинулась наутек, но рядовые оказались быстрее: скрутили ее и заставили бросить нож. Девчонка вырывалась бы дальше, не сдави я хрупкую шейку.
К затылку старшего унтер-офицера ефрейтор Соболев приставил пистолет и активировал антимагический амулет.
— Вызывайте сюда спецназ. Трое рядовых отправляются на помощь генерал-майору, — прорычал я взбешено и сдавил шею рыжей служанки. — А с крысой я разберусь сам.
Амулет вновь сработал, и на сей раз на коже остался ожог.
Проклятие! Неужели Ольга использовала дар?
Глава 5. Ольга
Всю правую сторону обожгло болью, когда мы рухнули на крыльцо. Сверху на меня приземлилось тяжелое тело Влада. В последний момент он не дал моему затылку встретиться с мрамором. Придержал голову и закрыл собой от магической волны.
Вой защитных амулетов смешался с криками дворцовой стражи и первыми выстрелами. Я чувствовала, как сквозь невидимые барьеры проникают пули; как они отскакивают от хлестких цепей и пронзают тело женщины. Короткая боль сменилась ноющим зудом, от которого едва не крошились сжатые зубы. Каждый выпад, пропитанный ненавистью призванных, заставлял мое тело биться в судорогах.