Бессердечный
Шрифт:
– Где моя дочь? – потребовал ответа главный инспектор, и как-то сразу не осталось ни малейших сомнений в его искренности.
Я лишь выдавил из себя:
– Что с Елизаветой-Марией? С ней все в порядке?!
– Ты еще у меня спрашиваешь?! – взъярился главный инспектор.
– Да, спрашиваю! – поморщился я досадливо и в какой-то мере даже брезгливо. – Извольте объяснить причину моего ареста! Второй арест за неделю, подумать только! И за прошлый еще не извинился никто! Такое впечатление, что это
Старик был быстр. Я даже моргнуть не успел, как он влепил мне крепкую пощечину. Во рту появился привкус крови.
– Выпустили пар? – спросил я после этого. – Теперь поговорим?
– Нет! – рыкнул главный инспектор.
– Не выпустили или не поговорим?
Фридрих фон Нальц глубоко вздохнул, потом отвернулся, словно ему было неприятно мое помятое лицо, и вдруг проскрипел:
– Что с вами не так, виконт?
– Уже виконт! – хмыкнул я, поставленный неожиданным вопросом в тупик. – Быстро же дорос от подлеца…
– Подлецов среди виконтов хватает и без вас, – отрезал главный инспектор, едва сдерживаясь, чтобы не врезать мне снова. – Что за игру вы затеяли?
– Я затеял? – Удивлению моему не было предела. – Это вы оглушили меня током и притащили сюда! Я об этом не просил!
– Хотите сказать, вас не в чем обвинить?
– Хочу сказать, неплохо было бы для начала предъявить обвинение! – прорычал я в ответ.
Фридрих фон Нальц устало махнул рукой:
– Бросьте, виконт. Все вы понимаете.
– Пока я понимаю лишь, что пропала ваша дочь. Откуда взялось подозрение в моей виновности, остается загадкой.
– Вот как?
– Именно так.
– Полагаете, против вас не найдется улик?
– Я бы никогда не причинил вреда Елизавете-Марии, – совершенно искренне ответил я, пусть и прозвучали мои слова несколько невпопад.
– Молодости свойственно безрассудство. Молодые часто не задумываются о последствиях тех или иных поступков.
Я закрыл глаза, обдумал услышанное, затем спросил:
– Вы обвиняете меня в том, что у меня была связь с вашей дочерью и что она сбежала со мной, не желая свадьбы с нелюбимым человеком? Но это же бред! Мы были бы вместе, разве нет?
– Возможно, вы уже получили от нее, что хотели.
– Что такого я мог получить от нее? – не подумав, брякнул я и немедленно схлопотал новую затрещину. – Проклятье! Без этого вполне можно было обойтись!
– Прекратите ломать комедию и отвечайте на вопросы!
– Давайте успокоимся, – предложил я, собираясь с мыслями. – Вы полагаете, что сможете узнать от меня, где находится Елизавета-Мария. Допустим, я располагаю этой информацией. Допустим, прежде чем пойти на сделку, я хочу выяснить, какие есть доказательства моей вины. Приприте меня к стенке, и я сразу начну сотрудничать со следствием, но сначала объясните,
Последние слова я выкрикнул во всю глотку, и лицо главного инспектора немедленно налилось дурной кровью. Он едва сдержался, не иначе и в самом деле рассчитывал получить от меня информацию.
– В итоге это значительно сэкономит нам время, – произнес я уже совершенно спокойно.
Фридрих фон Нальц хрустнул тонкими пальцами и предупредил:
– Вы не выйдете из этой камеры живым, – спокойно сообщил он, – если не расскажете, где находится моя дочь. Я спокойно пожертвую своей карьерой ради ее возвращения, если придется.
– Что случилось? – спросил я.
– Довольно!
– Фридрих, – вздохнул я, – вы ведь понимаете, что обвинения против меня не выдерживают никакой критики. Иначе вас бы здесь не было и допросом занимались бы сыщики. Вспомните, что вы говорили о вкусе Елизаветы-Марии! Разве она предпочла бы меня выгодной партии? Неужели я могу сравниться с племянником министра юстиции?
Главный инспектор болезненно поморщился, уселся за стол и достал портсигар, в котором вместо сигарет оказались таблетки.
– Сердце, – сообщил он, закидывая одну из них в рот. – Все пошло наперекосяк, виконт. Полетело прямиком в тартарары. Но если вы вернете мне дочь, я постараюсь забыть о личных обидах.
– Ближе к делу, – потребовал я. – Что случилось? Только факты.
– Читали о нападении на дюреровский завод пару недель назад?
– Слышал.
– В целях безопасности документация с патентованной формулой и описанием производства дюралюминия была перенесена в городской особняк барона.
– И?
– Ее похитили.
– При чем здесь я? Меня не было на приеме у Дюрера. Я ведь правильно понимаю, что похищение произошло на вчерашнем званом обеде?
– Зато там была Елизавета-Мария! – стиснул кулаки главный инспектор. – Вы подговорили ее воспользоваться талантом и убедить барона отпереть сейф!
– Чушь собачья! – не сдержался я. – В этом случае меня бы уже не было в стране!
– Шторм спутал вам все карты, виконт.
– И я был так глуп, что вернулся домой?
– Вы полагали, что ничто не свяжет вас с этим преступлением. Вторая ваша ошибка.
– А первая?
– Моя дочь не настолько испорчена, чтобы убедить человека покончить с собой. Попытка барона наложить на себя руки оказалась неудачной.
– Бред! – пробормотал я. – Это все какой-то бред! Где тогда Елизавета-Мария?
– Вот это я и хочу у вас узнать!
– Хорошо, хорошо, – несколько раз повторил я. – Елизавета-Мария обладает талантом убеждения, но как я мог убедить ее пойти на это преступление? Я-то подобным талантом не обладаю!
– Она увлеклась вами, вы вскружили ей голову.