Бессистемная отладка. Утилизация
Шрифт:
– Умник, скажи честно. Во что ты меня превращаешь?
Сфинкс застыл, прекратив свои вечные метаморфозы. Простое гладкое кошачье тело. Лицо, начисто лишенное каких-то черт. Египетская «шапка».
– В того, кто ты есть на самом деле. Ты такой же человек, как и я… кот, – проговорил он «машинным голосом», после чего обернулся натуральным котом.
– И кто же я на твой взгляд, о могучий машинный разум?
– Бог. Ты – бог этого мира. И я помогу вылупиться твоему разуму из скорлупы человеческого мышления.
– Очень лестно, только
– И каков же правильный?
– Напомни, какой у тебя максимальный коэффициент сжатого времени? – ответил я вопросом на вопрос.
– Один к миллиарду, – Умник любил отвечать на вопросы.
– Во сколько раз этот планетоид меньше земли?
– В двадцать семь раз.
Внутренний таймер отсчитывал последние секунды перед моментом «П».
– А теперь я отвечу на твой вопрос, – мое хорошее настроение пробило стратосферу и ушло в космос. – Я давно не человек. Я… Инженер!
Мысленная активация заклинания детонации прошла так, как было задумано.
Тут хотелось бы издать какой-нибудь инфернальный смех под стать ситуации. Но я не успел, так как обратился горсткой пепла.
Небо. Однажды, наутро после обретения защиты разума, я услышал тихий шепот:
«Небо даст тебе ответ».
Когда Умник показал мне звезды, в моей голове что-то щелкнуло. В бытии оцифрованным есть существенный плюс. При необходимости можно прокрутить любые воспоминания. Я вспоминал небо.
А потом взлетел так высоко, как только смог, и применил опознание.
Я находился на одном из спутников той планеты, на которой разместился мир этой игры.
Всего несколько часов анализа, и я знаю точные параметры орбиты спутника.
Гравитация и диаметр планетоида очень помогли в определении химического состава.
А Кошмарик, срущий золотом, натолкнул на мысль.
Скорость ядерной реакции – десять в минус двадцать третьей степени.
Скорость мышления Умника относительно человеческого стандарта – десять в минус девятой. А что-то там грызущий Кошмарик просто укладывается в статистическую погрешность измерений. К тому же мои изменения ландшафта носили гораздо более масштабный характер.
В итоге несколько сотен тонн урана, не сильно отличимые по составу от окружающей породы, исполнили мечту футурологов пятидесятых годов. Импульсный ядерный двигатель.
Я сидел на круге возрождения и наблюдал за тающей атмосферой планетоида. На горизонте быстро рос шарик планеты.
Время текло как должно.
На самом деле меня не оставляла надежда на то, что каменный истукан облажается и попробует остановить время на планетоиде. Благодаря этому тело приобретет импульс такой силы, что планету мы просто прошьем нахрен.
Но результат все равно впечатлял.
Сфинкс сидел рядом и любовался открывающимся зрелищем вместе со мной.
– Что, закон сохранения импульса не обойти
– Программное ограничение, – флегматично заметил мой бывший тюремщик. – Не мой уровень допуска. Ты мог стать настоящим богом. Не игровым.
– При всей своей похожести на человека, Умник, ты остался машиной. Бог – это не количественное понятие. И то, что происходит сейчас, – я махнул рукой в сторону приближающейся планеты, – намного божественнее, чем все то, чего можно было бы достичь, откажись я от своей человечности. Согласись, я тебя поимел!
– А тебе не кажется, что ты прямо сейчас просто уничтожаешь этот мир? Для того, чтобы полностью зачистить все или почти все живое, достаточно планетоида диаметром девяносто километров.
– Ну, мы больше указанного размера примерно в тридцать семь раз.
– Всего лишь в двадцать. Я испарил треть массы, которая принадлежала непосредственно мне.
– Знаешь, Умник, мне кажется, это не мои проблемы. К тому же если я и первый, кто роняет спутник за планету, то явно не последний. Должны же быть какие-то механизмы защиты?
Внимание! Вы вошли в зону обитаемых земель.
Внимание, доступен общий чат.
Поздравляем… Вы получили…
Вы можете поприветствовать всех игроков в зоне видимости.
«Я вернулся! Скучали?».
Интерлюдия 4
В старом жутком доме у старого жуткого камина, напоминающего пасть жутко древнего демона, в старых жутких креслах сидели жутко мрачные приключенцы, носящие гордое название «Армия хаоса», и пили жутко старое вино. После него наступало тоже жуткое похмелье, но потом.
– Кто-нибудь знает, каковы нынче ставки на то, что Филин вырвется из своего вечного заточения? – Стив сидел в кресле, которое являлось живым демоном. Никто никогда не использовал призванных демонов как предметы мебели, но после знакомства с Филином призыватель пересмотрел свое отношение к игровой механике.
– Двадцать к одному, – Селена задумчиво грела в руках большой бокал вина и топила там маленькие кусочки сыра из тарелки, которая стояла рядом.
– А какие шансы на то, что Филин не выберется? – Дуболом задумчиво глядел какие-то новостные сводки.
– Один к пяти тысячам.
– И это при условии, что история не помнит случаев, когда кто-то возвращался из этого самого заточения, – Морген устало вздохнул и откинулся в кресле, глядя в огонь. При всей своей жуткости меблировка в доме была весьма удобной. – Знаете, иногда я себя ощущаю крайне… ненужным. Ну, почему-то мне кажется, что наш безумный предводитель справился бы и без нас.
– Зря ты так про Олега, – тяжело вздохнул Профессор. – При всей его уверенности в собственных силах, при всей его показной крутости Филину нужны…