Бесследно исчезнувшая
Шрифт:
Нина шагнула в находившийся за дверью коридор. Потолок в нем оказался очень низким. Где-то жужжал вентилятор. Пол был отполирован до блеска.
– Мне надо пройти вводный курс, – объяснила Нина. – Ты, пожалуй, можешь подсказать, куда мне сейчас…
– Шеф нашей разведслужбы захотел сразу же переговорить с тобой. Ты знаешь, где он сидит?
Откуда ей могло быть это известно?
– Нет, – ответила она.
Кукла Барби объяснила.
На каждый шаг Нины пол реагировал глухим звуком, который, как ни странно, не сопровождался эхом. Она
– Входи, Нина.
Комиссар К. поднялся по служебной лестнице. Он покинул отдел насильственных преступлений полиции Стокгольма и стал шефом КРС Государственной криминальной полиции – Криминальной разведслужбы.
Она вошла в комнату, расстегнула куртку.
– Добро пожаловать в ГКП, – сказал он.
Это явно была стандартная фраза для приветствия новых сотрудников.
– Спасибо.
Она изучала мужчину, сидящего за письменным столом, стараясь делать это незаметно. Его пестрая гавайская рубашка резко контрастировала с окружающей обстановкой. Им приходилось общаться раньше, когда полицейского Давида Линдхольма нашли убитым (когда она нашла Давида убитым), и ей стало интересно, упомянет ли он об этом. Его письменный стол был абсолютно чист, за исключением кофейной чашки, ноутбука и двух тонких папок. Шеф КРС поднялся, обошел его и поздоровался с ней за руку.
– Уже научилась ориентироваться в нашем лабиринте? – спросил он и показал на стул для посетителей.
Когда бы она успела это сделать? Появилась здесь пять минут назад.
– Нет еще.
Нина повесила куртку на спинку стула и села. Стул оказался жестким и неудобным. Комиссар вернулся на свое место, отклонился назад и внимательно посмотрел на нее.
– Ты должна пройти вводный курс сегодня, не так ли?
Ей сказали, что на это уйдет целая неделя.
– Да, все правильно.
Он подтянул к себе одну из папок, надел очки, взял первую страницу и прочитал вслух из ее резюме.
– Школа полиции. Потом полицейский округ Катарины в Сёдермальме, стажер, аспирант, инспектор. Затем учеба снова, Стокгольмский университет, двести сорок пунктов по поведенческим наукам. Криминология, социальная психология, курс этнологии. – Он посмотрел на нее поверх очков. – Почему поведенческие науки?
«Потому что я запуталась, потому что хочу понимать людей».
– Это показалось… интересным.
– Ты говоришь по-испански, насколько я понял? И по-немецки, и по-португальски?
– Я выросла на Тенерифе. Мой отец по национальности немец. Я понимаю по-португальски, но говорю не особенно хорошо.
– Английский?
– Угу.
Комиссар закрыл папку.
– Принимая эту должность, я настоял на праве набрать сюда немного моих собственных людей. И хочу видеть тебя здесь.
Она не ответила, лишь внимательно
Комиссар отложил в сторону папку и сдвинул очки на лоб.
– Почему ты закончила в Катарине? И решила начать снова?
Нина молча смотрела на него какое-то время.
«Потому что несколько поколений моей семьи были связаны с криминалом. Потому что и я выбрала ту же стезю, хотя и двигалась с другой стороны. Потому что я застрелила моего брата на наркоферме в Марокко».
– Почувствовала, что хочу развиваться… и у меня есть опыт, чтобы принести пользу.
Комиссар кивнул снова, спокойно посмотрел на нее.
– Мы не используем здесь полицейский жаргон, – сказал он. – Ищем все нестандартное, у нас любые отклонения в почете. Нам нужны женщины, педики, черные, лесбиянки, академики, все, кто хоть чем-то отличаются от нормы.
Неужели он тем самым пытался шокировать ее? В таком случае ему требовалось попробовать что-то покрепче. Или он выяснял ее сексуальные предпочтения?
Нина не ответила.
Комиссар еле заметно улыбнулся.
– Поскольку ты квалифицированный полицейский, у тебя есть все профессиональные навыки, ты умеешь проводить допросы в той мере, насколько найдешь это необходимым. Но нам ты нужна в качестве оперативного аналитика. Тебе действительно так важно пройти вводный курс?
Нина посмотрела на него, ничего не ответив.
– Я имею в виду, что ты и так сумеешь справиться, Ламия организует для тебя пропуск и компьютер, а познакомиться с коллегами ты сможешь и потом.
Ламией звали встретившую ее блондинку.
Нина с удовольствием прошла бы вводный курс. Она сомневалась, справится ли с упомянутой комиссаром процедурой. Систему наверняка усовершенствовали за четыре года, прошедшие с тех пор, как она ушла из полиции.
Шеф КРС воспринял ее молчание как положительный ответ.
– Ты знаешь, кто такой Ингемар Лерберг? – спросил он.
На поиски в памяти у нее ушли доли секунды – ушедший в отставку политик.
– Конечно, знаю.
Комиссар открыл вторую папку и вернул очки на нос.
– Лерберга нашли избитым в его собственном доме в районе Солсидан в Сальтшёбадене, он вряд ли выживет. Мы получили просьбу о помощи от полиции Наки, у тебя есть там какие-то контакты?
«Солсидан, это же вроде комедийный телесериал?» – припомнила Нина.
– Нет, непосредственно ни с кем не знакома.
Комиссар протянул ей папку через письменный стол.
– Мы создадим следственную группу сегодня в течение дня, два-три человека для начала. Я хотел бы, чтобы ты прокатилась туда и посмотрела. Не бойся спрашивать, если у тебя есть какие-то вопросы, смотри на это как на первое задание.
Комиссар поднял на нее глаза и откинулся на спинку кресла.
– Мы соберемся в совещательной комнате завтра в девять утра. Возьми с собой все необходимое. Ламия организует для тебя машину.