Бесследно пропавшие… Психотерапевтическая работа с родственниками пропавших без вести
Шрифт:
При вооруженных столкновениях женщин постоянно оскорбляют и используют как «военные трофеи». При разделе Индии и Пакистана, например, мусульманами были похищены около 33 000 индусских и сикских женщин, а, в свою очередь, индусы и сикхи похитили около 50 000 (ср.: Das, 2002). Когда между двумя странами дело дошло до соглашения о возврате женщин, это было сделано без уведомления самих женщин. Они стали объектами политических игр дважды, их потребности и чувства полностью игнорировались. У. Буталиа пишет:
«Как теперь хорошо известно, многие семьи, которые ранее сообщали о пропаже своих женщин, теперь отказывались принимать их обратно, потому что они были „осквернены“ половыми контактами с мужчинами другой расы. Хуже того, у некоторых были дети, живые символы осквернения, что мешало принять их в семью»
Женщины стояли перед
В психотерапии, когда близкие возвращаются, речь, как правило, не идет о столь драматических решениях. Но ситуация тем не менее не всегда проста и поэтому требует профессионального вмешательства извне.
3. Утраченные и завершенные отношения
Может так случиться, что все отношения с нашедшимся человеком окончены и не могут быть восстановлены. Тем не менее и здесь задача психотерапевта или консультанта – поддержать клиента, помочь ему прийти к правильному решению и спланировать будущее, основываясь на его выборе:
Г-жа К. уже два с половиной года проходит психотерапевтическое лечение. Однажды в одном из телефонных разговоров с родственниками на родине она узнает о появлении своего мужа. Он был арестован, сидел в тюрьме и теперь, насколько она могла понять из телефонного разговора, тяжело болен физически и психически. Г-жа К. совершенно сбита с толку этим известием.
Два с половиной года назад она начала психотерапию после попытки самоубийства. Тогда она думала, что не сможет жить без своего мужа. Только дети удерживали ее – если бы не они, она вернулась бы на родину и отправилась на поиски мужа, даже если это угрожало бы ее жизни. На первом этапе психотерапии она представляла своего мужа как идеального спутника жизни.
Некоторое время спустя она высказывает весь свой гнев на мужа, который предпочел семье политическую деятельность. В этот период она в отчаянии от предательства мужа. Когда постепенно она начинает вспоминать о хороших сторонах отношений, в ее горе становится меньше отчаяния. Она начинает принимать бесповоротность разлуки. С этим связаны первые развлечения, которые она себе позволяет. Если поначалу она отказывала себе в праве участвовать в празднествах («Будем праздновать, только когда мой муж будет снова с нами»), то теперь она начинает принимать приглашения, хотя и объясняет, что это «для детей» («Детям же нужно что-то хорошее»). Она способна признать, что получает удовольствие от приглашений и разговоров с другими женщинами. Ей также становится интересна Австрия, и она все больше чувствует себя как дома.
Теперь, когда оказывается, что муж жив, в разрушенных и оплаканных отношениях г-жи К. ничего не меняется – она не готова взять на себя уход за ним. Конечно, она кается и чувствует себя эгоисткой. «Вы на самом деле думаете, что мне позволено так себя вести?» – без конца переспрашивает она на сеансах. Ей хочется, чтобы кто-нибудь разделил с ней это решение – не быть со своим мужем.
Г-жа К. рассказывает о реакции своих детей. Когда-то ей стоило большого мужества поговорить с ними об исчезновении отца. Теперь она боится рассказать им о его появлении. Ей требуется около недели, чтобы начать разговор с детьми. Предложение сделать это в присутствии психотерапевта отвергается – она поговорит с детьми сама.
Один из детей разделяет с г-жой К. ее точку зрения и согласен с решением оставаться в контакте с отцом только по телефону. Второй ребенок, сын, упрекает мать и хочет немедленно видеть отца. Он начинает планировать, что немного позже – как только он заработает денег – он поедет за отцом и заберет его в Австрию.
Этот случай интересен тем, что, невзирая на долгую неизвестность относительно исчезновения, г-жа К. проживает процесс скорби, который становится для нее необратимым. Это в значительной степени соотносится с описанными выше фазами скрытой скорби. Приняв разлуку как окончательную, она разрешает себе осознать отрицательные стороны своего брака и даже обсудить их на психотерапии. Одновременно с этим она получает удовольствие от своей новой роли европейской женщины – роли, которую ее муж никогда бы ей не предоставил.
Раскол в отношениях возник из-за того, что г-жа К. почувствовала себя брошенной своим мужем. Она вынуждена была в одиночку, с детьми, начать новую жизнь в чужой стране, хотя муж ее мог бы тоже бежать вместе с ними. Оглядываясь назад, понимаешь, что для нее это был тот самый момент, когда отношения оказались разрушены. И спустя полгода после того, как г-жа К. узнала, что ее муж жив, решение больше не видеть его остается для нее непреложным.
Чувство беспомощности, переживаемое при исчезновении близкого, кажется бесповоротным. Если ситуация исчезновения и время после него
Пережитый – невзирая на сопротивление и попытку сохранить статус-кво – процесс скорби будет определять те отношения, которым теперь нужно дать новое определение. В отсутствие пропавшего без вести новые жизненные пути были уже выбраны, даже если это и произошло неосознанно. До определенного момента этот факт не нуждался в признании. Но при появлении пропавшего человека люди вынуждены столкнуться с уже предпринятым ими отделением от него и с собственной скрытой скорбью.
У консультирования и психотерапии опять же важная задача – помочь привести в порядок путаницу в чувствах и в принятии решений. Случаи сепарации людей друг от друга, подобные произошедшему с г-жой К., редки, но они демонстрируют, насколько важно в такой ситуации получить психологическую поддержку и прийти к решению.
4. Необходимость научиться понимать и принимать время разлуки
Через критическое рассмотрение и готовность всех участников принять время разлуки и произошедшие в связи с ней изменения этим людям, возможно, удастся снова стать семьей.
Г-жа У. была на последнем сроке беременности, когда вместе со своей сестрой бежала из родной деревни от войны, бушевавшей в то время на ее родине. Роды прошли в крайне тяжелых условиях – без медицинской помощи. Пару месяцев спустя несколько мужчин хотели изнасиловать младшую сестру г-жи У. Но та встала между ними и вместо девочки сама оказалась жертвой этого изнасилования. С помощью родственников ей, наконец, удалось бежать вместе с сестрой и новорожденным сыном в Европу. Сейчас о многих своих близких она ничего не знает.
Несколько месяцев спустя после начала психотерапии, она узнает о смерти своей старшей сестры, которая также бежала в другую страну, где и умерла от последствий ранения. На этот момент скорбь – главное в нашей психотерапии, которая внезапно прерывается, когда вдруг муж г-жи У. дает о себе знать из одной из европейских стран, а через несколько дней появляется в Австрии. После первой радости начинаются сложности: отношения супругов отягощены историей с изнасилованием жены. С одной стороны, г-жа У. испытывает физические страдания из-за сексуального насилия, с другой стороны, она испытывает негодование по отношению к своему мужу, который не мог защитить ее в этой ситуации. Она, конечно, понимает, что он также бежал в то время и никакой вины за ним нет, но сексуальная жизнь супругов оказывается в это время весьма проблематичной.
Вместо индивидуальной психотерапии предлагаю г-же У. терапию для пары – у меня или у другого психотерапевта. Она принимает решение в пользу смешанного сеттинга: через раз на сеанс будут приглашаться муж. На этих сеансах им удается поговорить друг с другом о том, как сильно травмирована жена тем жестоким изнасилованием, и о том, как бы им хотелось устроить свои отношения как паре. Сексуального контакта хотят они оба, только нужны новые, мягкие формы. Однажды муж говорит мне: «Дома с этой проблемой мы обратились бы к старейшинам. Раз здесь это невозможно, мы рады, что можем приходить к вам».
Г-жа У. беременна. В это время разговор все больше смещается из прошлого к планированию будущего. Имя, которое супруги выбирают для новорожденного, отражает надежду семьи – в переводе оно означает «утренняя заря».
Процесс в семье характеризовался множеством фаз – скорби, гнева, который нужно было контролировать, вины и стыда за то, что произошедшее невозможно было предотвратить, что муж не мог защитить свою жену. Темой было и оскорбление мужа – ведь у его жены был сексуальный контакт с другими мужчинами, что, как он, в свою очередь, понимал, было глубоко унизительно для жены. Именно такие иррациональные чувства с обеих сторон представляют собой большую опасность для хрупких отношений. Благодаря посредничеству психотерапевта обоим удается осознать ее и ограничить. В психотерапевтическом кабинете им все чаще удается общаться между собой с уважением и признательностью – они пересказывают свои мечты и сны о взаимной страсти, и таким образом заверяют друг друга в своей преданности.
Отцу пришлось строить отношения и со своим уже двухлетним сыном, а сыну – с неизвестным ему отцом. Часто ребенок со своей искренностью и открытостью служит добрым посредником между родителями, когда те находятся в плену слишком напряженных отношений и взаимных упреков.
5. Новый старт отношений
Если семья начинает воссоединяться, консультация или психотерапия может сыграть очень важную роль: создается пространство, где можно высказаться и быть услышанным, пережитое порознь прошлое будет осознано и признано обеими сторонами, можно оплакать это потерянное друг для друга время и в идеальном случае построить основу для новых добрых отношений.