Бессмертие
Шрифт:
«Надо поговорить с Корженовским. Мы должны воспользоваться открытием Пути».
«Сначала откроют пробный канал, — возразил Ольми. — Лучше дождаться полной стыковки. А еще лучше — совсем не появляться на публике».
Ярт поразмыслил.
«У нас с тобой (времени в обрез), не правда ли, друг-исполнитель? Надо спешить. Опасность преждевременного разоблачения не превышает риска опоздать, лавируя между твоих капканов. Открыв Путь на пробу, Корженовский может обнаружить, что его не так-то легко закрыть».
Механизмы
За считанные часы до пробной стыковки Инженер устроился на отдых в своем сферическом жилище, — прикрепленное к поверхности скважины, оно напоминало кокон. Разум и тело были на грани полного изнеможения. Даже разделение «я» на десяток дублей не облегчило бремени, которое он знавал и прежде и которому удавалось одновременно воодушевлять его и и изнурять.
Некогда люди, открывавшие Врата в Пути, полагались лишь на психологический самоконтроль. Статут церемоний в ремесле открывателей служил для напоминания о том, что растерянный или затуманенный ум не способен правильно обращаться с Ключом.
В уме Корженовского царил сумбур, однако он намеревался использовать вместо Ключа весь Шестой Зал (а в сущности, весь Пух Чертополоха) и создать нечто вроде огромных Врат.
Повиснув в трубе из спальных полей, он плотнее закутался в красный плащ и, не открывая глаз, впустил облачко тальзита — последнего, насколько он знал, настоящего тальзита в Земном Гекзамоне. Полностью успокоить и прояснить разум он не успеет, но тут уж ничего не поделаешь.
Спальная труба заполнилась дымкой, и Инженер глубоко и ровно вздохнул, впитывая легкими и кожей крошечные частицы, позволяя им проникать всюду и очищать, чинить, умиротворять.
— Господин Корженовский.
Он открыл глаза и сквозь редеющий туман тальзита увидел неподалеку мужчину. Сфера была непроницаема, за подступами к ней наблюдал монитор, — спрашивается, как сюда попал гость?
Корженовский выпрямился и отогнал ладонями последние струйки пыли.
Опять Ольми. Но как странно он выглядит: заросший, нечесаный, глаза враскос. А пахнет от него, точно от запущенного гоморфа. И еще — ощущение страха… Корженовский брезгливо наморщил нос.
— Я бы тебя пропустил, — сказал он. — Крадешься, как вор…
— Никто не знает, что я здесь.
— Зачем прятаться?
Ольми пожал плечами. Корженовский заметил, что у него нет пиктора.
— Мы с тобою старые друзья. Даже больше, чем друзья.
Корженовский поднял руку и взялся за слабый луч. Прежде они с Ольми общались непринужденно. Откуда вдруг
— Ты всегда прислушивался к моему мнению, и я тебе всегда верил.
Разговор Инженеру нравился все меньше. Ольми казался выбитым из колеи, издерганным.
— Да.
— Теперь у меня к тебе необычная просьба. К тебе, а не к властям Гекзамона. Они бы вряд ли согласились. Я пока не могу все объяснить, но боюсь, что при открытии пробного канала у тебя возникнут большие проблемы.
— Дружище, я к ним готов.
— Но не к таким. Видишь ли, я собираю все сведения о яртах и нашел способ предотвратить еще более серьезные проблемы, а они появятся, когда мы откроем Путь. Даже раньше, на испытании. Я прошу отправить по пробному каналу послание.
— Яртам?
Ольми кивнул.
— Какого содержания?
— Этого я сказать не могу.
Корженовский снова поморщился.
— Как ты считаешь, Ольми, у доверия должны быть границы?
— Это необходимо. Может спасти нас всех от чудовищной бойни.
— Спасти? Что ты разузнал?
Ольми упрямо покачал головой.
— Слишком уж это подозрительно… — проворчал Инженер. — Я не смогу помочь, если ты не объяснишь толком.
— Я тебя хоть раз просил о чем-нибудь таком?
— Нет.
— Конрад, наверное, тебе это покажется примитивным и бестактным, но я прошу об услуге.
— Очень примитивно, — согласился Корженовский, подавляя желание вызвать охрану. Желание исчезло, но Инженеру стало еще больше не по себе.
— Ты должен поверить. Все это очень важно, но сейчас я ничего не могу объяснить.
Корженовский пристально смотрел на человека, которому был обязан воскрешением.
— У тебя в этом обществе исключительные привилегии, — сказал он. — И ты не кривишь душой, утверждая, что никогда ими не пользовался. Как не пользовался и мной. Где твое послание?
Ольми вручил ему информационный кубик.
— Вот. Шифр знают только ярты.
— Прямое обращение? — Мысль о предательстве Ольми казалась Инженеру абсурдной, и все-таки он был глубоко потрясен. — Предупреждение?
— Считай это мирной инициативой.
— Затеял дипломатическую игру с нашими злейшими врагами? А президент в курсе? Или хотя бы командующий Силами Обороны?
Ольми покачал головой, исполненный решимости не поддаваться на расспросы.
— Ладно, тогда у меня только один вопрос: это не сорвет открытие?
— Сейчас не в моде торжественные клятвы, но я торжественно клянусь: Путь будет открыт. Послание способно только помочь.
Корженовский принял кубик и подумал, нельзя ли как-нибудь по-быстрому расшифровать содержимое. Но зная Ольми, решил: скорее всего, нельзя.
— Отправлю при одном условии: очень скоро после этого ты все объяснишь. И заодно расскажешь, что с тобой случилось.
Ольми кивнул.