Бессмертная любовь (Нет голода неистовей)
Шрифт:
Лахлан устало поднялся.
– Но…
Дверь за ним закрылась.
Эмма недоуменно взирала на следы, оставленные когтями на стенах, на полу, на мебели. Все было изодрано на куски.
Она опустила взгляд. Нет, не все. Ее вещи стояли позади истерзанного кресла, как будто Лахлан их спрятал, зная, что должно произойти. Одеяло, которое он в какой-то момент утра повесил на карниз поверх занавесок, продолжало висеть на месте, создавая дополнительную защиту от солнца. А кровать? Следы когтей, набивка матраса
Сама она осталась нетронутой.
Глава 9
Если Лахлан не желает объяснять, почему он разнес на куски гостиничный номер, ну и прекрасно. Быстро надев юбку, блузку и сапожки и очень решительно повязав на голову платок, Эмма достала из сумки плеер и пристегнула к руке.
Взгляд ее упал на след от ожога – и Эмма моментально начала дрожать. Впервые с того момента, как она застыла в своей бессмертной форме, воспоминание об «уроке света» возникло в ее памяти совершенно ясно…
С ней сидела ведьма. Эмма была у нее на руках, когда услышала, как Анника возвращается домой после недельной отлучки – и начала вырываться, пока не освободилась.
Пронзительно выкрикивая имя Анники, Эмма побежала ей навстречу.
Реджин услышала ее и успела утащить в тень за секунду до того, как Эмма выбежала бы на солнце.
Реджин прижала ее к груди трясущимися руками и прошептала:
– Зачем ты бежишь на свет? – А потом еще раз сильно сжала, пробормотав: – Тупоголовая пиявица.
К этому моменту внизу уже собрались все. Ведьма униженно оправдывалась и извинялась, говоря:
– Эмма зашипела, огрызнулась и испугала меня так, что я ее уронила.
Анника содрогалась и ругала Эмму, пока из-за пределов тесного кружка не раздался голос Фьюри. Толпа расступилась, давая ей дорогу. Фьюри, как и говорило ее имя, была наполовину фурией. И она действительно пугала.
– Выставьте на солнце руку ребенка.
Анника побледнела, что при ее обычной белизне кожи было нелегко сделать.
– Она не такая, как мы. Она хрупкая…
– Она шипела и добивалась своего, – прервала ее Фьюри. – Я бы сказала, что она точно такая, как мы. И, как и нас, боль ее научит.
Сестра-близнец Фьюри, Кара, сказала:
– Она права. – Сестры во всем поддерживали друг друга. – Она не в первый раз оказывается на волоске от опасности. Не важно, насколько темным мы делаем поместье, если мы не можем удержать ее внутри дома, она погибнет.
– Я этого не сделаю! – заявила Анника. – Я… не могу такое сделать!
Реджин поволокла сопротивляющуюся Эмму к двери:
– Тогда это сделаю я.
Анника застыла на месте, и ее можно было бы принять за мраморную статую, если бы по ее лицу не текли неуместные слезы. Реджин вытащила руку Эммы под луч солнца.
Она завопила от боли,
Когда Эмма очнулась, Фьюри взирала на нее своими фиалковыми глазами, чуть склонив голову набок.
– Дитя, ты должна запомнить, что каждый день вся земля напитана. тем, что убьет тебя, – и ты сможешь этого избежать, только если будешь осторожна. Не забывай этого урока, потому что в следующий раз он повторится и причинит тебе гораздо более сильную боль.
Эмма упала на колени, а потом уперлась руками в пол, отчаянно хватая ртом воздух. Сеточка шрамов у нее на руке зудела. Неудивительно, что она такая трусиха! Все понятно… понятно… понятно.
Она считала, что тетки спасли ей жизнь, – но одновременно они ее и испортили. Избранное ими меньшее зло сформировало все дни ее жизни.
Эмма встала, проковыляла в ванную и плеснула в лицо водой. После этого она тяжело оперлась на туалетный столик… «Возьми себя в руки, Эмма!»
К тому моменту, когда Лахлан вернулся за ее вещами, ею овладел жаркий гнев. Она пошла за ним к машине, с трудом подавляя желание зашипеть или ударить его сзади под колени.
Когда они устроились внутри салона, Эмма включила мотор, и они тронулись.
После пары часов езды Лахлан велел Эмме перестроиться, чтобы повернуть на Шрусбери.
– Зачем? – спросила она.
Он с некоторой неловкостью признался:
– Я сегодня не ел.
– Так я и думала, что вы не сделали перерыва на обед, – отозвалась Эмма, удивляясь своему скандальному тону. – Что вам нужно? Ресторан быстрого обслуживания?
– Я видел эти заведения. Там нет ничего, что сделает меня сильнее.
– Это не входит в мой опыт.
– Да, понятно. Я дам тебе знать, когда что-то почувствую, – сказал он, попросив ее ехать по главной улице к торговому центру с магазинами и ресторанами. – Думаю, мы найдем что-нибудь подходящее.
Эмма заметила подземную парковку: она обожала такие парковки, обожала все, что находилось под землей. Как только они припарковались, она сказала:
– Вы не закажете еду навынос? Потому что здесь холодно.
А еще где-нибудь здесь могли затаиться вампиры, чтобы напасть на нее, пока она будет ждать у ресторана.
– Ты пойдешь со мной.
Эмма с недоумением посмотрела на Лахлана:
– Зачем?
– Не хочу оставлять тебя одну, – заявил он, открывая дверцу с ее стороны.
Эмма с тревогой заметила, что он оглядывается через плечо, осматривая улицу.
Когда он взял ее за локоть и попытался вести с собой, она воскликнула:
– Но я не захожу в рестораны!
– Сегодня зайдешь.
– О, нет-нет! – взмолилась она. – Не заставляйте меня туда идти. Я подожду на улице. Обещаю, я не убегу.