Бессмертник
Шрифт:
Мори промолчал. Странная встреча. Мужчина разглядывал его так откровенно, что Мори тоже не постеснялся взглянуть на него в упор. С виду — лет пятьдесят, правильные, решительные черты. Короче, лицо, каких в городе тысячи. Выделял его, пожалуй, взгляд — пронзительный и умный. Темный, строгий, очень дорогой костюм; часы с цепочкой — золотые. Мори видел длинную отставленную в проход ногу: ботинки у Вульфа Харриса ручной работы.
— Я не стал бы этак костерить твоего старика, если б не знал, что он тебя выставил из дому.
В
— Я знаю о вас только две вещи: у вас потрясающая память и прекрасно налаженная система осведомления.
Собеседник засмеялся:
— Никакой системы нет. Информацию эту я получил случайно. Встретил на улице Соллину дочку, ну эту, пампушку, которая слишком много болтает…
— Знаю. Сесилия.
— Она и рассказала. Мне, собственно, это было ни к черту не нужно, я и слушал-то вполуха. Но насчет моей памяти ты не ошибся. Что есть, то есть. Что раз услышу — никогда не забываю. Никогда. Этого у меня не отнимешь. Чему смеешься?
— Да просто подумал, что у вас вряд ли что отнимешь, не только память.
Помедлив секунду, Вульф Харрис тоже засмеялся:
— Ты прав, чтоб тебя черти съели! Ты и сам малый не промах!
— Спасибо.
Официантка с блокнотом и ручкой подошла принять заказ.
— Двойной чизбургер, жареную картошку, лук отдельно, коктейль и два пирожных.
— Мне, пожалуйста, горячий бутерброд с рыбой, — сказал Мори.
— Что будете пить? — нетерпеливо спросила девушка.
— Ничего. Мне только бутерброд.
— Вот еще глупости! — возмутился Вульф Харрис. — Будешь мне тут клевать, как канарейка! Что мне, то и ему, мисс! Спокойно, я плачу!
Мори покраснел. Неужели так очевидно, что он голоден? Нет, наверное, дело в одежде. Воротничок совсем потертый. И ботинки прохудились — он, должно быть, заметил, когда входил.
— Отвратительная забегаловка. Зато быстро. У меня в час назначена встреча на углу Мадисон и Сорок пятой.
Вульф Харрис замолчал. Мори тоже не мог поддержать беседу. Через некоторое время мистер Харрис наклонился к нему:
— Ну, как дела? Что нового? Чем занимаешься?
Почему, почему он обязан рассказывать? Почему нельзя ответить коротко: не хочу, мол, говорить о своих делах, я не в настроении. Почему нельзя? Потому что я никто и ничто. А когда ты никто и ничто, тобой командуют и помыкают, как хотят. И он стал вдруг послушным, робким ребенком.
— Что нового? Моя жена беременна. А я, к сожалению, ничем не занимаюсь.
— Безработный?
— Работал в обувном магазине, но его закрыли.
— Что еще умеешь делать, кроме как туфлями торговать?
Злая, жаркая горечь полыхнула, обожгла.
— Сказать по правде, ничего. Четыре
— Я бросил школу после седьмого класса, — с некоторым даже удивлением сказал его собеседник.
— И что? — Мори вскинул глаза и встретил острый проницательный взгляд.
— А то, что я могу предложить тебе работу. Разумеется, если хочешь.
— Хочу, — не задумываясь сказал Мори.
— Но ты даже не знаешь какую.
— То есть смогу ли я ее выполнять? Постараюсь научиться.
— Машину водить умеешь?
— Конечно, но своей у меня нет.
— Не проблема. Купим.
— И что я с ней буду делать?
— Кататься. Будешь поутру объезжать Флэтбуш, по адресам, которые я тебе дам, собирать кой-какие бумаги и привозить на квартиру.
— И все?
— Все. Ты забыл спросить об оплате.
— В любом случае это больше, чем я зарабатываю сейчас.
— Эге, парень, ты я вижу совсем на мели? — Голос мужчины прозвучал неожиданно мягко, сочувственно. — Ну-ну, выше голову. Я положу тебе семьдесят пять долларов в неделю.
— За то, что я буду бумажки развозить?
— И держать язык за зубами. Ясно?
— По-моему, да. Что неясно, спрошу, когда выйдем на улицу.
— Значит, понял. А теперь ешь. И если не наешься, говори — добавим. Я люблю, чтобы люди выкладывали все напрямую. Только не всем подряд. И в свое время.
Этот жадный голод возник не в одночасье, не от кофе на пустой желудок. Он накапливался неделями. В общем-то Мори ничего толком не ел, перебивался печеньем и супами из пакетов, а молоко, апельсины и бараньи котлеты подкладывал Агате. Теперь по телу разливалась приятная теплая сытость — от мяса, от густого молочно-солодового коктейля. Тут пахнет политикой. Да-да, не иначе. Голоса на выборах.Что ж, это не преступление против рода человеческого, никто не пострадает, не умрет. Богачи просаживают в казино многие тысячи, так почему бы беднякам не рискнуть своими жалкими трудовыми сбережениями? Все это не так просто, я пытаюсь оправдать дурное дело. Но холодильник будет полон, и мы купим все, что надо для ребенка, и зимнюю одежду для Агаты. Мне не придется прятаться от Андреапулиса в день, когда надо платить за квартиру…
Они вышли на тротуар, на ставшую вдруг приветливой Мадисон-авеню. Мимо, смеясь, проплыли две хорошенькие, ярко накрашенные секретарши и с интересом взглянули на Мори. Какой-то человек вошел в галантерею; на витрине завлекательно сверкали белоснежные рубашки и фуляровые галстуки. Воистину мир был мил и дружелюбен.
— Какая удача, что мы оказались за одним столиком, мистер Харрис, — сказал Мори.
— Называй меня Вульф. Вот телефон, позвонишь завтра утром, сговоримся о встрече. Тогда я разъясню все детали. Сейчас это делать не стоит, сам понимаешь.