Бессмертное пламя
Шрифт:
– Люди необязательно необходимы нам для выживания, – Люциана не пришлось просить дважды. Или характер у него был лучше, чем мы ожидали, или его просто утомили полуправильные комментарии Лиззи. – Но они – уникальные источники энергии. Души позволяют им не только испытывать эмоции и чувства, но и прямо-таки излучать их. Праймус может поглощать их и пополнять собственные резервы. Как аккумулятор, – одним элегантным движением он отставил чашку. – Единственный недостаток в том, что демон должен стать непосредственной причиной эмоций. Когда Фелицитас пугает тебя, я это чувствую, но не могу использовать.
– Ням-ням, вкусняшка, – пошутила Лиззи.
Люциан поднял глаза к потолку.
– Это вопрос вкуса. Мне не особенно нравится страх. Слишком сладко, слишком липко. Как мармеладные мишки. Это для начинающих. Или для като. Я предпочитаю многогранные деликатесы.
Я растерянно хлопала глазами. Люциан по-настоящему гордился тем, что говорил. Чтобы больше не сталкиваться взглядами с этим… существом, я демонстративно отвернулась к подруге.
– Такое возможно со всеми эмоциями?
– Да, но начиналось все со страха и почитания. Праймусы явились людям в виде богов, им поклонялись.
– И все же это не сравнится с эмоциями, которые люди вызывают друг у друга, – раздалось из сиреневого кресла. Лиззи кивнула:
– Так они приняли человеческое обличье, чтобы получить желаемое. Войны, стихийные бедствия, демонстрации, революции… Можешь не сомневаться, в любом историческом событии, вызывавшем у людей массовый всплеск эмоций, замешан как минимум один праймус.
В это было трудно поверить. Если всё это правда, то мир, который я знала, больше не являлся… миром, который я знала. Миром, который знало человечество!
– Часто праймусы самовыражаются в искусстве и культуре. Всего одна картина, стихотворение, песня, ставшая хитом, или концерт порождают такую бурю эмоций… – щебетала Лиззи, насыпая в свой кофе чуть ли не килограмм сахара. – И, честное слово, ты не захочешь узнать, сколько актеров на красных дорожках по всему свету отнюдь не люди! – Ложечка громко бренчала о края кружки. – Естественно, праймусы никогда не пренебрегали своим первоначальным источником пропитания, ведь и по сей день вера горами движет. Во имя Господа, конечно же.
– Ты же не имеешь в виду, что христианство – это обман? – Я никогда не была особенно верующей, но это часть моей культуры, а культура была своего рода родиной. Если и это всего лишь игры праймусов, не только мне бы пришлось переосмыслить картину мира, но и миллионам людей.
– Не напрямую. Праймусы просто поучаствовали, – пояснил Люциан. – Ангелы, архангелы, христианские демоны, дьявол… Всё это праймусы, которые и сейчас питаются этой идеей, пока остальные довольствуются лишь крохами. Несколько пап были праймусами, часть стала священниками.
– Разумеется, праймусы проникли и в другие религии или придумали их сами, – прибавила Лиззи, а Люциан согласно кивнул:
– Ближе всех к истине еще остаются буддисты. Это их учение об эмоциональном балансе стоит поперек горла некоторым праймусам в Азии.
Лиззи засмеялась, словно вспомнила что-то очень забавное. Ее спокойствие по поводу невероятной лжи таких масштабов вызывало у меня опасения.
– Нужно же рассказать обо всём людям! Нужно их предупредить! – возмутилась я. Праймус, сидящий в соседнем кресле, хмыкнул:
– О
– О том, что вы питаетесь нашими эмоциями! – огрызнулась я.
– Человеку это не вредит!
– Война не вредит человеку?!
– Ой, как будто люди не шли на это добровольно!
В этот раз нас разнимала Лиззи:
– Так, пока мы не окунулись в дискуссии о принципах, которые, клянусь, Ари, часто завязываются, но еще ни разу не изменили точки зрения обеих сторон, давайте вернемся к нашей проблеме.
– Думаю, дискуссия о принципах и есть наша проблема, – заспорил Люциан.
Лиззи сделала глубокий вздох, а я в этот момент осознала, что демон-праймус был прав. Этот бой еще не окончен. Я находилась прямо в его эпицентре.
– Праймусы не едины во мнении, считать ли людей исключительно едой или у них есть собственные права, – растолковывала мне подруга. – В Лиге есть фракция, члены которой кормятся только от людей, которые в курсе всего и дают свое разрешение.
– Что-то наподобие общества защиты животных, только для людей, – сострил Люциан.
«Абсурд, – первое, что пришло мне в голову. – Абсурд, но в этом есть какой-то смысл».
– Но большинству праймусов на это наплевать. Они берут всё, что могут взять, – говорила Лиззи. – Их законы далеко не всегда совпадают с нашими моральными нормами. Как раз это-то всё и усложняет. Бывают «хорошие» праймусы, – она изобразила пальцами кавычки, – которые используют в пищу только надежду, сострадание, любовь и прочее, а потому заботятся о счастье людей. Не важно, называют ли их тогда богами, ангелами или духами-хранителями. Потом идет большая промежуточная область, которая заканчивается ровно на тех, кого мы без сомнений обозначим как злых. Они провоцируют страх, ненависть, зависть, жажду мести и наслаждаются ими. С точки зрения праймусов, ничто из этого нельзя считать преступлением. Все эмоции рассматриваются как равноценные и взаимозаменяемые. Относительно человека у них работают всего три правила: 1 – Существование праймусов надо любой ценой сохранить в тайне. 2 – Люди могут быть отмечены только по доброй воле – это я тебе позже объясню. 3 – Людей нельзя убивать.
– У меня потихоньку начинает гудеть голова, – я потерла лицо. Лиззи испуганно пискнула:
– Но мы еще даже не начали!
– Умоляю! – измученно простонала я. По-моему, с меня хватило бы и того, что… «Чертовы демоны среди нас!!!» А человечество тем временем озабочено доказательствами путешествия на Луну.
– Тогда я быстренько. И, пожалуй, я покажу пару наглядных материалов, чтобы ты лучше вникла в мои объяснения.
Прежде чем я успела возразить, на ее коленях уже лежал ежедневник с цветочным рисунком. На нем красивыми буквами было напечатано «ПЛЕЯДА». Свободное место между буквами было разрисовано разноцветными завитушками и блестками. «Типичная Лиззи», – подумала я. Ее комната выглядела так, словно в ней жили сказочная фея и Леди Гага. Из-под кровати она выудила большую магнитную доску, украшенную морскими коньками, и пристроила ее у изножья кровати, чтобы мне было удобно смотреть.