Бессмертные карлики
Шрифт:
Остался один лишь красавец Тупак Амару. [31] Мы хотели вырвать его из рук испанцев. Но вице-король Толедо казнил его на большой площади в Куско, и его голова была насажена на высокий кол. Я никогда не забуду той ночи. Светила полная луна, и тысячи индейцев стояли коленопреклоненные на площади и взирали на голову с юношескими локонами, которая была их последнею надеждой. В эту ночь немало было связано шнуров; и я сохранил мой… В течение веков мы были тайным ужасом Монтаньи. Было время, когда я поверил в нашу вечную месть. Но оно прошло. Последний инка из роду Манко
31
Тупак Амару (ок. 1544–1572) — один из вождей инков в борьбе против испанских завоевателей.
Фьельд с волнением поднялся.
— Очень может быть, что мы все скоро умрем, — сказал он. — Но теперь я спрашиваю тебя во имя Раймона Сен-Клэра, каким образом удалось тебе прожить в течение стольких веков?
Карлик усмехнулся.
— Все тот же нетерпеливый вопрос, — проворчал он. — В моей молодости у нас были иные цели: жить коротко, но достойно.
Фьельд покачал головой.
— Ты не понял меня, — сказал он. — Я спрашиваю тебя не для меня самого, но во имя науки. Человек, к счастью, существо смертное, но мысль его живет вечно. Ты, конечно, можешь мне ответить, что вы жили новою кровью, накачиваемой в ваши артерии. Но этот ответ не может удовлетворить меня… Переливание крови — операция старая, как и сама земля. Римский император, который мечтал подобным средством продолжить свою жизнь, умер так же, как и все остальные.
Глаза карлика сверкнули.
— Ты прав, — прошептал он и завязал узел на шнуре, который он держал в руке. — Кровь — источник жизни. Если она свежа, то человек молод, если она больна, человек стареет. Мы нуждаемся в молодой крови, чтобы жить. Поэтому мы и употребляли ее, не только из жажды к жизни, но также из жажды беспрерывной мести за убийство великого и жизнеспособного народа. Мы стали вампирами. Наши тела старели медленно. Наши жизненные органы сокращались. Мы сплошь превратились в одни только кровеносные сосуды. Наши радости исчезли. Мы больше не размножались. Мы больше не могли радоваться на наших детей. Солнце, бывшее некогда нашим божеством, превратилось в нашего врага, и тьма стала другом наших полуслепых глаз. Мы радовались только крови и мести.
Маленький карлик невольно вздохнул. Он как будто повторял веками заученную лекцию, но без особого вдохновения.
— Жалкая жизнь, — сказал Фьельд.
Карлик встал и прислушался.
— Тебе надо торопиться, — сказал он, — земля опять начала ворчать.
— Но бессмертие?
— Тайна скрыта в этих кипу, — сказал он. — Позднее наступит время говорить об этом. Смотри за твоими людьми, и старайтесь держаться как можно дальше от кратера. Для тебя нет опасности, пока благословение Пачакамака висит на твоей груди. Но остерегайся мудрости бессмертия. И радуйся, что ты можешь умереть.
Фьельд смотрел на крошечное существо, которое теперь склонилось к земле над своей мертвой королевой и бормотало молитву на вымирающем языке кечуа и аймара. На миг Фьельд задумался, но слабый подземный гром заставил его поспешить
Через несколько минут он нашел своих друзей, которые стояли, пораженные ужасом, на краю кратера и смотрели на озеро в его глубине, ревевшее и кипевшее, словно котел ведьмы, полный расплавленного свинца.
35. ОГНЕННЫЙ КОТЕЛ
С величайшими трудностями удалось Фьельду протиснуть свои широкие плечи сквозь узкие проходы, ведущие к свету. Тут и там ему приходилось пережидать, чтобы не попасть под обрушившиеся обломки скал. Земля колебалась под его ногами, и вся гора словно разваливалась на куски. Ему ежеминутно грозило быть погребенному заживо. Но счастье сопутствовало ему. Как будто сам дух горы приходил ему на помощь каждый раз, когда грозила опасность. В тот момент, когда Фьельд достиг поверхностного слоя и ему удалось высунуться на воздух, где четыре руки тотчас подхватили его, позади послышался мощный грохот, и узкий туннель, по которому он только что прошел, обрушился до основания.
Инеса в ужасе заломила руки, а Паквай схватил Фьельда за руки, словно не веря еще его появлению. Но Фьельд думал о крошечном карлике в глубине горы, который, наверное, был уже погребен там со всеми своими вековыми знаниями. Он испытывал какую-то печаль при мысли, что больше не увидит старого жреца и придворного врача Атауальпы, — что он не услышит больше его тонкого голоска, извергающего вековую горесть против тех, что загнали племя инков в великую тьму, то племя, которое некогда так страстно любило солнце.
Вампиры?
А эти конкистадоры XVI и XVII веков, которые с их коварным и лживым духовенством и с их грубейшей вооруженной силой ворвались в жизнь этого благородного и культурного народа, разве не были они ночными разбойниками, которые толстыми и жадными губами высосали жизненную силу гордой нации?
Потому что во всех этих сказаниях об испанском завоевании слышится единый, однообразный крик: Золота и крови! Крови и золота!
Но Фьельду не удалось долго размышлять над этим печальным чередованием крови и золота. Когда он освоился с окружающим его светом, то понял, что какой-то новый удар судьбы или природы обрушился на жилище карликов.
Они стояли на краю кратера, внизу у их ног расстилалось маленькое озеро, бывшее свежей и идиллической радостью этой горы. Но теперь оно кипело и бурлило, меж тем как белый густой пар поднимался над кратером огромным голубым столбом в светлом небе.
— Когда это озеро испарится, — сказал Фьельд, — наступит извержение.
Жара становилась невыносимой. Скалы раскалились под их ногами, и солнце упорно устремляло на них свои ослепительно белые, жгучие лучи, ни малейшее дыхание ветерка не освежало воздуха.
Вдруг Инеса схватила Фьельда за руку.
— Смотрите! — крикнула она и указала в глубь кратера.
Зрелище, представшее перед ними, было из тех, что навеки запечатлеваются в памяти.
Желтые, разорванные скалы ожили. Из дыр и трещин выползло множество серо-лиловых существ, которые издали походили на червей, выдавленных из земли. То были карлики, которые стремились к озеру, бывшему в течение нескольких лет их удовольствием и отрадой. Но на этот раз озеро не могло оказать никакой помощи своим гостям. Оно было в заговоре с огнем, бушующим в недрах земли. Оно кипело и фыркало, и бросало свои ядовитые пары прямо в лицо карликов.