Бессмертные

Корда Майкл

Я впился глазами в меню, как будто изучение меню требовало полной сосредоточенности. Джек удивлялся, почему Мэрилин спит с Фельдманом, а когда спросил ее об этом, она рассказала ему душещипательную историю о том, как ей жалко этого старика. Я подумал, что мне она сказала правду. Во власти Фельдмана было дать ей роль, о которой она мечтала всю жизнь, и она поступилась всем, чтобы получить ее. Чтобы добиться этой роли, она пустила в ход все свое очарование, представляясь наивной и невинной. Я был удивлен и разочарован.

Мэрилин была ослепительно красива; даже слабое освещение не умаляло ее блеска. Она пришла в бар в светло-голубом

платье и такого же цвета коротком пиджаке, который просто накинула на плечи; на шее — нитка жемчуга. В ее наряде не было ничего вызывающего. Казалось, она выбрала этот ансамбль, чтобы доставить удовольствие ди Маджо. Несколько месяцев назад он заявил, что ей следует одеваться скромнее: носить длинные юбки и блузки с высоким воротом. Из-за этого ди Маджо стал объектом насмешек и даже карикатур, что, очевидно, было для него еще неприятнее, чем видеть свою жену на публике в платье с низким вырезом и голыми плечами. И конечно же, все это не имело никакого значения. Сексуальность Мэрилин можно было скрыть, разве что надев на нее брезентовый балахон, и если ди Маджо не понимает этого, подумал я, значит, он живет во власти иллюзий.

Весь обед мы с Мэрилин весело и непринужденно болтали о наших общих голливудских знакомых. На начальном этапе своей деятельности Мэрилин работала фотомоделью, потом начала сниматься в кино и считалась одной из самых красивых блондинок в Голливуде. Поэтому, разумеется, ее всюду приглашали, и она познакомилась буквально со всеми голливудскими знаменитостями задолго до того, как к ней пришла известность. Актерскому мастерству она училась у Чарльза Лоутона, одно время была любовницей Джона Хьюстона, иногда появлялась в обществе в компании миллиардера Хантингтона Хартфорда — владельца фирмы “Эй энд Пи”. Совсем недолго она работала на киностудии “Коламбия Пикчерз” и, возможно, была единственной начинающей актрисой, которая избежала участи побывать в постели с Гарри Коуном; он случайно узнал, что Мэрилин воспитана в духе учения “Христианская наука”, а его жена Роза и сам он тоже стали приверженцами этого учения.

В период с лета 1945 года (тогда Мэрилин работала на заводе компании “Радио Плэйн” в Ван-Наисе, распыляя лак на самолеты-мишени, и на нее обратил внимание военный фотокорреспондент) и по 1952 год, когда ее фотографии в обнаженном виде на популярном календаре “Голден герл” сделали ее знаменитой на всю страну, Мэрилин успела познакомиться со многими влиятельными и авторитетными людьми в кинобизнесе. Круг ее знакомств был поразительно широк — от Граучо Маркса, благодаря которому она впервые добилась настоящего успеха, сыграв в фильме “Счастливая любовь” (и который однажды на съемочной площадке так сильно ущипнул ее за мягкое место, что она вскрикнула), до Артура Миллера, с которым они однажды просидели в гостиной Чарли Фельдмана далеко за полночь, ведя задушевную беседу; все это время Миллер держался за ее ступню и слушал, как она читала ему биографию Линкольна, написанную Карлом Сэндбергом.

— Артур — хороший драматург, но, как человек, он, на мой взгляд, несколько нудноват.

Она прикусила губу.

— Ну, возможно, он и скучноват немного , — неохотно согласилась она, — но он очень талантлив и держится так величественно . Думаю, я смогла бы по-настоящему полюбить такого мужчину…

Мне показалось, что она говорила искренне. Бейсболист, сенатор и знаменитый драматург!

Я не мог понять, чем могли заинтересовать Мэрилин эти три абсолютно разных человека. Потом мне пришла в голову мысль, что, как и она сама, каждый из них был звездой в своей области.

— Я пыталась объяснить Джеку, почему я ненавижу Маккарти, — сказала она. — Жаль, забыла упомянуть, что бредовые речи Маккарти о коммунистах направлены против таких людей, как Артур. Я сказала ему, что мне ненавистно все, что отстаивает Маккарти.

Я хотел сказать, что Джек во многом придерживается тех же взглядов, что и Маккарти, просто он действует не так прямолинейно, но благоразумно сдержался.

— Как Джек отнесся к этому? — спросил я.

— Ну… он выслушал меня. Думаю, он согласился со мной в какой-то степени, но не во всем. Говорит, что “охотой на ведьм” в основном занимается его брат Бобби?

— Позволь дать тебе совет, — предупредил я ее осторожно, становясь одним из многих людей, которые в течение долгих лет будут давать наставления Мэрилин, как угодить семье Кеннеди и вести себя с Джеком, чтобы сохранить роль его главной любовницы. — Если хочешь удержать Джека, не надо называть Бобби “охотником на ведьм”.

— А как же его называть?

— Ну, например, “патриот, душой болеющий за свою страну”, или просто Бобби, без всяких примечаний.

— Что ж, так и быть. Джек сообщил мне, что пытается переключить внимание Бобби на профсоюз водителей. Я ему сказала, что это большая ошибка.

— Так и сказала? — Я посмотрел на нее более внимательно. Широко открытые невинные глаза, прелестное личико, — но она отнюдь не была похожа на белокурую глупышку. Разумеется, напомнил я себе, она была любовницей Шенка, не говоря уже о Джонни Хайде и Чарльзе Фельдмане. То были не простые ребята, преуспевающие, достигшие власти и богатства своими силами, — ganze machers , как они сами себя называли. Наставниками Мэрилин были люди, которые прошли огонь и воду, и им-то хорошо была известна практика вымогательств в профсоюзах.

— Я знаю, что профсоюзом водителей заправляют суровые ребята, — сказал я. — Но Джек — сенатор. Я не вижу тут особого риска.

— А я вижу. — Она поежилась.

Мне бы тогда прислушаться к женской интуиции. Но я, к несчастью, посчитал своим долгом успокоить Мэрилин и отнюдь не собирался передавать Джеку ее предостережения.

— Его отец многое знает про этот профсоюз, — заметил я. — Когда действовал закон о запрете на продажу спиртных напитков, Старик финансировал многие фирмы по производству алкоголя. И кто же, по-твоему, занимался перевозкой? Члены профсоюза водителей. Он их нисколько не боится. Поверь мне, если бы это было опасно, Джо запретил бы Джеку и Бобби заниматься этим делом. Старик суров с виду, но он без памяти любит своих детей.

— Боже мой, как бы я хотела иметь такую семью! — с грустью промолвила она. В ее глазах стояли слезы.

— Да что ты, — возразил я. — Тесные семейные узы не обязательно приносят людям счастье.

— Я была бы рада иметь и несчастливую семью, Дэйвид.

— Это тебе так кажется.

— Милый мой! Рождество в сиротском приюте! Ты не знаешь, что это такое. Поверь, я согласилась бы на любую семью, которая пожелала бы взять меня к себе. Кому нравится получать рождественский чулок с подарками от мэрии Лос-Анджелеса?