Бессмертные
Шрифт:
Название ее записи гласило «Кабинка для поцелуев и Горячие парни». Я прочитала первую страницу комментариев и закатила глаза. Даже ребята хотели знать, кто из них будет в кабинках. Теперь я была счастлива, что Торина не было рядом.
Ожил мой мобильный телефон. Я прочитала текст и с облегчением вздохнула.
– Эрик в пути. Он поможет прикончить пиццу.
Кора вскочила и скрылась в ванной. Зазвонил звонок, и я направилась вниз. Было почти восемь, но мои родители все еще не вернулись. Я не знала, стоит ли начинать
– Эй. Что происходит?
– спросила я.
– Просто проверяю вас, ребята, -
сказал Эндрис.
– Можем ли мы войти?
– Конечно, - я отступила. Кора спустилась вниз, волосы распущены, блеск для губ. Эндрис увидел ее и застонал.
– Веди себя хорошо, -
предупредила я шепотом, потом добавила громче: - Кора, ты знаешь Эндриса и Ингрид, а это Роджер, друг Эндриса.
Кора разбавила разговор с Валькириями, никогда не думала, что она им не нравится. Мы собрались вокруг бара, разговаривая и смеясь, когда прибыл Эрик. Он услышал голоса, доносящиеся из моей гостиной, и нахмурился.
Он уронил ключ от машины мне в руку.
– Я планировал использовать зеркало, чтобы вернуться домой.
– Ты все еще можешь. Входи, - я схватила его за руку и потянула, но он не сдвинулся с места.
Он покачал головой.
– Я пойду к Торину.
– Никого нет. Торин и Лавания исчезли, а остальные здесь. Проходи и пообщайся с нами всего несколько минут. Пожалуйста.
– Эй, чего остановились ребята?
– крикнула Кора, и эффект на появление Эрика был мгновенным.
Он усмехнулся.
– Ты не сказала, что она здесь. Пошли.
– Придурок, - прошептала я, когда он последовал за мной.
– Заткнись.
В течение часа мы просто болтались, как обычные подростки. Эрик и Кора даже вернулись к их игривым подколкам и флирту. Когда она ушла в девять, она улыбалась.
– Где твои родители?
– спросил Эндрис, прежде чем уйти.
– Они могут вернуться в любую минуту.
– Мне не нравится оставлять тебя одну, - сказал Эндрис.
Я скорчила мину.
– Мне семнадцать, Эндрис, а не пять. Кроме того, он собирается побыть, пока они не вернутся, - я кивнула на Эрика. Он был на кухне, рыскал в поисках остатков пиццы.
Эндрис колебался, но выдал мне еще одну лекцию о том, чтобы никуда уходила, не сказав ему. Я закрыла дверь и направилась на кухню, чтобы позвонить родителям. Они не отвечали. Теперь я действительно волновалась. Я написала им, и мы поднялись наверх.
Прошел еще час, прежде чем с нижнего этажа раздались звуки.
– Они вернулись, - я побежала вниз.
– Где вы были? Я звонила и писала вам ребята, как...- папа выглядел усталым, а глаза мамы были красными, как будто она плакала.
– Мама? Что случилось?
Она
– Иди сюда.
Мы обнялись. Но когда к нам присоединился папа, я знала, что что-то не так.
– Вы меня пугаете. Что происходит?
– Садись, тыковка, - сказал папа, обняв меня за плечо. Мама взяла меня за руку. Вместе они привели меня на диван.
Переводя взгляд от мамы на папу, я изучала их лица. Предчувствие беды, которое я раньше испытывала, вернулось.
– Что происходит? Это о Торине? Что-то случилось с ним?
– Нет, дорогая, - сказала мама.
–
Это не о Торине. Это о твоем отце, - ее голос дрогнул.
– Что с папой?
– я изучила его лицо, бледность, которая, казалось, ухудшилась.
– Ты болен, не так ли?
Он кивнул.
– В начале прошлого лета врачи диагностировали опухоль четвертой стадии в моем мозгу.
Нет. Мысленно я кричала слова, которые не могла сформулировать. Мои глаза впились в него, тяжесть сдавила грудь.
– Они провели тесты и подтвердили, что опухоль слишком глубоко расположена и слишком обширна, - продолжал папа.
– Они не могут помочь, и химиотерапия была бы бесполезной.
– Почему вы мне не рассказали?
– выкрикнула я.
– Мы с твоей мамой решили подождать, пока не используем все варианты, прежде чем рассказать. Когда поставили диагноз, мне позвонила специалист с Гавайи, онколог, специализирующийся на радикальном лечении, используя вирус. Вирус убивает только раковые опухоли мозга, не трогая здоровые. Именно поэтому я отлучался на Гавайи все это лето. Обычно мы использовали порталы, проходя через зеркала, но в этот раз мне пришлось лететь, так как ее люди ждали меня в аэропорту.
Это объяснило полет на Гавайи.
– И что сказал специалист?
– Она начала мое лечение. Мне нужно было появляться каждый месяц, но мой самолет разбился. И опухоль выросла.
Я покачала головой, слезы покатились градом.
– Нет. Нет. Я отказываюсь в это верить.
– Ты должна, - папа вытер мои щеки.
– Во время путешествия, когда мы останавливались в Гонолулу, я выходил, чтобы увидеться с ней. Сегодня я получил подтверждение. Опухоль пустила метастазы и уже не поддается лечению.
Я тряхнула головой.
– Нет, это не может быть правдой. Должно быть что-то, что мы можем сделать, - я посмотрела на маму. Она тихо плакала.
– Мы ведь можем использовать руны, можем, мам? Мы исцелим его. Сделаем его Бессмертным.
Мама покачала головой.
– Руны исцеляют раны, а не мутированные клетки. Это уже необратимо, милая.
– Тогда мы используем их, чтобы поддерживать его жизнь, - я повернулась к отцу.
– Я не сдамся, папочка. Я не потеряю тебя снова.
Он вздохнул и обнял меня. Не знаю, сколько времени я проплакала, прежде чем до меня дошел смысл его слов.