Бессмертный всадник
Шрифт:
Этот мужчина перед церемонией часами бродил по имению, как тигр, патрулирующий свою территорию, дважды проверяя все закоулки и тёмные углы, осматривая оружие охранников, и, кроме всего прочего, нервируя Реган.
Как, чёрт возьми, она должна была соблазнить парня, если он обходил её стороной, после инцидента в спортзале, будто она наградила его каким-то заболеванием.
О, она ловила взгляды Танатоса, когда обжигающее пламя в его глазах заставляло её кожу пылать, а в следующее мгновение возвращалось ледяное безразличие, и он, приняв высокомерный вид, отворачивался
Мужчина был той ещё головоломкой. Опасным, сексуальным ребусом. Недавно она застукала его с книгой у костра, нежно перебирающим страницы, будто лаская кожу любовницы.
В следующий раз, когда она его увидела, он был в доспехах и весь покрыт кровью, и даже воздух вокруг него потрескивал, как перед приближающейся бурей. Он не разговаривал с ней, редко добровольно делился информацией, и его чувство юмора было... довольно-таки странным.
Да, Реган страдала неврозом навязчивых состояний, и имела склонность аккуратно складывать в стопки, состоящие из двенадцати листов, все свои записи, которые делала в библиотеке Тана.
Но видимо Тан получал удовольствие, перемещая отдельные листы из одной пачки в другую, только чтобы ее позлить. И она знала, что это он, потому что вампиры отказывались трогать ее работу, но всадник... не отрицал это. Он просто наблюдал как она ругается в полуулыбке заставлю-любую-стать-влажной, слегка приподняв уголок рта.
Оторвав от него свой взгляд, она оглядела свое окружение, потому что не смотря на большое количество охраны, Реган не чувствовала себя в безопасности. Только не, когда охрану составляли демоны, вампиры, оборотни и адские гончие.
Что было противоположностью безопасности для Хранителя.
Кто-то похлопал ее по плечу, Реган повернулась и увидела одного из вампиров Танатоса, Атриуса, стоящего с бутылкой чего-то похожего на вино.
– Это очень редкое вино, – сказал он. – Сделанное бывшими монахами, которые использовали свои винодельческие знания и смешали их со сверхъестественной магией.
– И ты говоришь мне это... зачем?
– Это любимое вино Танатоса.
Реган подозрительно взглянула на него.
– И?
– Это подарок, – ответил вампир Тана. – Благодарность за то, что ты подняла настроение Танатосу.
Реган была уверена, что ее глаза вылезли на лоб.
– У него улучшилось настроение с тех пор как я переехала? – Иисусе, на что же он похож, когда ее не было рядом?
– Перепады в его настроении всегда были значительными, – сухо заметил вампир, – но стал чаще улыбается, в последнее время с тех пор, как потерял Ресефа.
– Хм. Ну тогда ладно.
Парень улыбнулся так, словно Реган вскрыла для него вену.
– Я оставлю его в вашей спальне. Я бы рекомендовал, вам не больше нескольких глотков. Оно слишком сильное для людей.
– Спасибо за совет. – Реган вообще не собиралась пить. Вампир сказал, что эта дрянь смешана с магией, значит можно ждать чего угодно. Но эй, если Танатосу оно нравится, то всегда пожалуйста.
Вампир ушел, в очередной раз оставив ее одну. Одиночество – это то, к чему она привыкла. Одиночество
В дальнем конце комнаты, Танатос повернулся, и его взгляд впился в Реган. Повсюду вокруг них, люди смеялись, обнимались, держались за руки. Но не Танатос. И не Реган.
В комнате, полной людей, они остались одни.
Наверное, хорошо, что она нормально к этому относилась.
***
Свадьба оказалась всем, о чем только мечтала Лимос. Самое смешное то, что стоя возле Эрика в комнате, полной людей, еды и красивых декораций, она ничего из этого не замечала. Эрик занимал все ее внимание, был для нее всем миром.
Она повторила клятву, которую Идесс попросила её произнести, то же самое сделал Эрик. Но именно следующие его слова, которые он добавил к официальному обету, наполнили её сентиментальной теплотой:
– Ты станешь моей женой, моей суженной, моей истинной парой на всю жизнь, моим желанием. – Эрик понизил голос в конце и добавил: – Мое единственное желание.
Идесс взяла атаме[29] и чашу из алтаря рядом с ней. Разрезав палец церемониальным кинжалом, она капнула кровь в чашу.
– Протяните руки. – Осторожно, она повторила ритуал с Эриком и Лимос, потом завернула их порезы каким-то травяным листиком. Идесс протянула чашу и произнесла: – Отныне вы соединены, и кровь ангела, утратившего благодать, скрепит ваши брачные узы. Смочите уста, и пусть из них льется правда.
– Льется правда? – спросил Эрик.
Идесс ответила кивком.
– Дабы ваш союз стал истинным, вы должны скрепить его правдой. Каждый обязан открыть секрет особой важности, пока на ваших губах супружеская кровь. Чем больше тайна, тем сильнее связь. Ложь обожжет, но истина... вы увидите. Можете попросить друг друга поведать что-то особенное, или же позволить вашей паре самостоятельно выбрать, какую тайну они хотят открыть.
О... Боже. Страх пронзил, Лимос паника наполнила до краёв, дезориентируя ее и почти заставив вызвать броню, вытащить меч и атаковать невидимого врага, который напал на ее тело таким образом. Как могло это стать частью свадебной церемонии?
Эрик взял чашу и, не раздумывая, приложил ее к губам, взгляд его стал напряженным, горящим, подобно пылающему лесу. Когда он убрал чашу от своего рта, его губы блестели малиновым.
– Правда, – нахмурился он. – Что ты хочешь узнать?
– Женщины, – сболтнула она. – Ты не рассказал мне о них.
– Все потому, тут не чем гордиться. И большинство... я даже не помню. – Боль пульсировала от слов Эрика, добавляя еще страданий к тревоге. Лимос не следовало спрашивать. – Двадцать, возможно и больше. Но я клянусь тебе, никогда не будет другой, и ни одна из тех женщин не сравниться с тобой. – Его голос был хриплым от волнения. – Итак, это ответ на твой вопрос, но есть кое-что, что я хочу тебе сказать. Я бы позволил тебе стереть из моей памяти все воспоминания об этих женщинах, если ты захочешь. И это самая правдивая вещь мной когда-либо сказанная.