Бессонница
Шрифт:
– Винсент! Признаюсь, не ждала. Но думаю о тебе почти каждый вечер.
– Я в курсе. Будем разговаривать на пороге?
– Конечно, нет. Заходи.
В квартире было прохладно: комнатная температура причиняла Дане дискомфорт, и поэтому она платила огромные деньги за электричество. Кондиционер старался вовсю, охлаждая воздух. Обычный гость сказал бы, что в ее квартире чуть теплее, чем в морге.– Я только что из душа, – уведомила меня она. – Сегодня в тренажерном зале была такая толпа! И все эти мальчики, которые на меня пялятся, не дают прохода и мешают
– Крови вакханки у меня нет, но могу предложить тебе что-то еще. Например, вино или коньяк. Или, может, ты хочешь кофе?
– Нет. Я хочу с тобой поговорить. И это будет серьезный разговор.
Ее лицо приняло скучающее выражение.– Ты пришел ко мне в гости, мы впервые после ста лет разлуки остались вдвоем – и ты хочешь вести серьезные разговоры?
– Да. Оченьсерьезные.
Дана заняла одно из кресел, положила руки на подлокотники и улыбнулась.– Ладно. О чем ты хочешь поговорить, Винсент?
– О причинах твоего странного поведения.
– Я всегда странно себя веду, ты должен был привыкнуть.
– Ты понимаешь, о чем я. Не будем затевать словесные игры, это лишнее.
Дана смотрела на то, как я снимаю плащ и, устроившись в кресле напротив нее, аккуратно складываю его на коленях.– И заодно скажи мне, какого черта тебе нужно от Лорены, – продолжил я.
– Ты запрещаешь мне подходить к Эдуарду, а теперь и к Лорене? Что это, песочница, где дети никак не могут поделить смертные игрушки? Или, может, ты вампир, и у тебя есть единоличное право на кого-то из них как на блюдо твоего стола? Или на обоих?
Я положил ногу на ногу, сцепил пальцы на колене и наклонился вперед.– Послушай, Дана. Великая Тьма знает, я не питаю к тебе неприязни. Вокруг нас нет никого, кто бы мог подслушать наш разговор. Давай выложим карты на стол. Мы всегда были на одной стороне, помнишь? Ты не раз выручала меня, я тебе помогал. Не понимаю, какие у тебя могут быть тайны. Или ты не доверяешь мне?
Дана взяла со стола пачку сигарет, достала одну и щелкнула зажигалкой.– Глупый вопрос, Винсент. Я знаю наперед все твои действия, я знаю твои мысли. Ты оказался в неприятной ситуации, тебе не нравится, когда кто-то, а не ты, является хозяином положения. Но что поделать? Жизнь – непредсказуемая штука. Иногда госпожа Удача поворачивается к нам задницей.
– Что тебе нужно от Эдуарда?
Она отреагировала на мой вопрос высокомерным смешком.– А что тебе обычно нужно от еды? Насыщения, верно?
– Надо же, прошло всего-то сто с лишним лет, а ты изменилась до неузнаваемости. Тебя будто подменили. У меня такое ощущение, будто передо мной сидит незнакомое существо, а не женщина, с которой меня связывают кровные и брачные…
– Связывали, – перебила меня Дана, но в ее глазах на секунду
– Ты ошибаешься. Я люблю тебя. И знаю, что ты меня тоже любишь.
Дана выпрямилась в кресле.– Говори за себя, Винсент. Не нужно выдавать желаемое за действительное.
– Отказ от клятвы еще не означает отказ от чувств. Невозможно в один миг, с помощью одной формулировки, перечеркнуть прошлое. Люди, разорвав отношения, порой несут чувства через всю свою жизнь, умирают с именем любимого человека. Мы ничем не отличаемся от них. Разве что тем, что жизнь наша намного длиннее. Однажды ты уже причинила мне боль, Дана . Ты причиняешь мне боль каждый раз, когда вспоминаешь обо мне. Ты снова нашла меня для того, чтобы сделать мне еще больнее? А если нет, то зачемты здесь?
Дана потушила сигарету в пепельнице и, поднявшись, сделала пару шагов ко мне.– Шантаж, – сказала она с напускным спокойствием; будь на моем месте кто-то другой, ему уже перегрызли бы горло. – Как низко, Винсент! Ты решил сыграть на моих чувствах?!
– Секунду назад ты сказала, что у тебя нет ко мне никаких чувств.
– Я тебе ничегоне говорила! – Она взяла у меня плащ и швырнула его мне в лицо. – Убирайся!
Я поймал плащ и снова сложил его.– Вот теперь наш разговор направляется в нужное русло. Так зачем же ты приехала, Дана? Повидать меня? Ты соскучилась?
Она недоуменно помотала головой.– Поверить не могу, что это говоришь ты, Винсент. Ты хоть понимаешь, комуты это говоришь?
– Отвечай, Дана. Я уже сказал, что не буду играть с тобой в эти игры. Ты меня не ударишь и не убьешь, спать нам не нужно, я не голоден, так что мы можем сидеть тут так долго, как вздумается.
– Ты жесток со мной, Винсент. Я не заслужила такого отношения.
– Я тоже думал, что я его не заслужил. И уж точно не мог подумать, что оно достанется мне именно от тебя.
Дана в сердцах топнула ногой.– Ты мной манипулируешь! – крикнула она со слезами в голосе. – Зачем?! Ты ведь знаешь, что если бы я могла, то я рассказала бы тебе все!
Я встал и бросил плащ в кресло. Теперь мы стояли совсем рядом, как тогда, в аптеке, с одним-единственным отличием: за дверью не топтался напуганный происходящим Эдуард. Дана подняла голову и посмотрела мне в глаза. Что-то неуловимо изменилось в ее лице, которое я, несмотря на годы разлуки, помнил до мельчайшей черточки. Она была другой, совсем чужой. Впрочем, так оно и должно было быть: она мне не принадлежала. Она больше никому не принадлежала, только самой себе и Великой Тьме, которая должна была решить, когда настанет ее черед уйти. Но разве я отказывался от своей клятвы? И разве Дана не добровольно, а под чьим-то давлением или в результате чьих-то угроз сняла с себя все обязательства перед Орденом, включая клятву хранить неприкосновенность?