Бесстыдница (Эксгибиционистка)
Шрифт:
Мерри, никогда прежде не сталкивавшаяся с такими людьми, была поначалу просто очарована новыми знакомыми. Она ходила с ними на пляж. Ее возили по шоссе вдоль тихоокеанского побережья, чтобы высматривать на песке спальные мешки, которые извивались и дрыгались, словно выброшенные на берег Дюгони. Подобные сценки случались каждый день. Причем на Мерри больше впечатление производили не наблюдение за столь бесстыдными любовными актами, а то поразительное безразличие, та почти механическая отрешенность, с которой ее друзья воспринимали эти действа. Они ни к чему не относились всерьез – даже
С другой стороны, никто из них секс безусловно не отрицал и не презирал. После плавания в бассейне в «Беверли-Хиллс» Ронни Голден упомянул статью из «Лос-Анджелес таймс» по поводу распространителей порнографии из Чикаго. Самым интригующим в статье было то, что порнографией занимались любители – главным образом, семейные парочки, которые обменивались друг с другом своими цветными фотоснимками, выполненными с помощью «Поляроида».
– Почему именно «Поляроида»? – полюбопытствовала Пэм.
– Разве не ясно? – удивился Гарри. – Если снимать с помощью обычного фотоаппарата, то нужно нести пленки в аптеку или самому обзаводиться темной комнатой, а это связано с такой возней, что мало кого привлекает.
– А в аптеках такие пленки, наверно, не проявляют?
– Конечно, – фыркнул Гарри.
– Свинство какое, – покачал головой Эд. – Предположим, муж и жена хотят сняться в голом виде и сохранить на память фотокарточки. Должны же они иметь на это право, черт возьми!
– А к чему им это? – спросила Пэм.
– Не знаю. Но такое право у них должно быть, – пожал плечами Эд.
– Мне кажется, – вмешалась Лайла, – что такие фотокарточки нужны для того, чтобы, когда муж и жена состарятся и одряхлеют, они могли бы разглядывать их и вспоминать, какими были в молодости.
– Совсем необязательно, – сказал Ронни. – Voyeurs, по-моему, никогда не переведутся.
– Кто такие «вуаёры»? – спросила Мерри.
– Извращенцы, которые любят подглядывать в окна или в замочные скважины, – ответил Ронни.
– Господи, а кто же это не любит? – изумился Билл Холлистер.
Все расхохотались, и разговор перешел на другую тему.
Позже, в раздевалке, когда мальчики одевались после душа, Билл спросил Гарри и Эда, не думают ли они, что ему стоит приобрести «Поляроид».
– Конечно. Почему же нет? – ответил Эд.
– Что? О чем это вы? – спросил Ронни, выходя из душевой кабинки. – Что вы на сей раз замышляете?
– Мы о «Поляроиде», – сказал Эд. – Билл хочет купить его себе.
– А что, если нам всем скинуться? – предложил Гарри.
– А у кого он будет храниться? – уточнил Эд.
– Разыграем в карты или бросим жребий, – предложил Ронни.
Все полезли за бумажниками и быстро набрали кипу десяти-,
– А вдруг девчонки не согласятся? – спросил Эд.
– Тогда найдем таких, которые согласятся, – сказал Ронни. – Никаких проблем.
Пообедали они все вместе на внутреннем дворике с видом на бассейн, и Билл пригласил всех девочек к себе домой на, как он выразился, скромный междусобойчик. Никто из ребят не упомянул фотоаппарат, который они решили приобрести. И не только из опасения, что кто-то из девочек откажется принять участие в вечеринке, но ради того, чтобы продлить удовольствие от ожидания и от последующей неожиданности. Само по себе это уже было достаточно интересно.
Правда, Ронни, самый старший в компании – ему уже исполнилось девятнадцать, – считал, что дело не выгорит.
– Но ты же сам хотел, чтобы мы это сделали, – удивился Эд. – И деньги сдал.
– Конечно. А что из этого? Вы же делаете ставки в Лас-Вегасе, но вовсе не потому, что нуждаетесь в деньгах. Вы даже не особенно надеетесь на выигрыш. И тем не менее играете. И причина этого – если вы не чокнутый, конечно, – сама игра. Ощущение, что ты играешь. А там – мало ли что случится. Главное – сыграть. Так и здесь. Разве что вероятность выигрыша еще меньше.
– Почему? – спросил Эд.
– Из-за Мерри, – ответил Ронни. – Она еще слишком мала. Сколько ей? Пятнадцать? Шестнадцать? К тому же все это время она проучилась где-то на Атлантическом побережье. Нет, с ней ничего не выйдет.
– Хорошо, но она же только одна, – вставил Гарри. – С остальными-то, надеюсь, все в порядке?
– Тут достаточно одной. Если откажется одна, то остальным придется волей-неволей поддержать ее. Женская солидарность. То же самое, как если втягиваешь девчонок в стрип-покер.
– Отличная мысль! – воскликнул Эд. – Стрип-покер – как раз то, что нам нужно.
– Точно! Я тоже за раздевашки, – добавил Билл.
– Нет, братва, ничего не выйдет, – сказал Ронни.
– Тогда зачем ты позволил мне пригласить их? Почему ничего не сказал – мы могли бы придумать предлог, чтобы не звать Мерри?
– Я не подумал, – честно признал Ронни. – К тому же у нее потрясающие титьки.
– Угу, это точно, – поддакнул Билл.
– Катитесь вы все к дьяволу! – в сердцах сплюнул Эд. – Пошли за фотоаппаратом.
И Билл сходил в магазин и купил «Поляроид».
Вечером, в девятом часу, Пэм заехала за Мерри в своем ярко-красном «ягуаре» и несколько раз призывно нажала на клаксон. Мерри пожелала матери и отчиму спокойной ночи. Элейн тоже в ответ пожелала Мерри спокойной ночи, а вот Гарри пробурчал что-то невразумительное. Мерри знала, что Элейн с Гарри не одобряют ее частые поздние отлучки, да и Пэм с ее спортивной машиной им не нравится; тем не менее ни один из них не осмеливался упрекнуть Мерри или посоветовать, как не следует себя вести. Мать боялась, что, обидевшись, Мерри снова улетит в Нью-Йорк или Париж. Или еще куда-нибудь – к отцу. Гарри тоже притих, словно опасался, что Мерри может рассказать матери о его недавних домогательствах. Только Лион жизнерадостно и весело распрощался с Мерри, да еще и помахал рукой, добавив: