Бесстыжая
Шрифт:
— Да, — призналась я.
— Но вы меня простите, ведь правда?
— Наверное, придется простить, пока вы мне не оторвали руки.
— Вы великолепны, Хани. Я уже несколько недель ни о чем другом не мог думать, кроме как о встрече с вами.
И он умел заставить вас поверить его словам, даже если вы знали, что в то же самое время он разорял людей на фондовой бирже. Он верил в себя. Он всегда верил тому, что говорил в данный момент.
— Я пригласил вас приехать пораньше, потому что хотел сам показать вам универмаг, — сказал он. — Гарри,
Похоже, он думал, что оказывает мне великую честь, позволяя опустить титул. Я не стала напоминать ему, что «сэры» сейчас идут по пенсу за десяток и что я сама чуть не стала маркизой Дайсон, но едва удержалась от смеха. Подобно многим людям, выбившимся из низов, которым удалось заполучить эту крошечную приставку к своему имени, он был ужасным снобом. Это резко контрастировало с отношением к титулам у настоящих аристократов вроде Майлса, которому было абсолютно безразлично, как его называют окружающие, лишь бы не называли Портлендом.
Мы с Пирсом обошли универмаг сверху донизу, потягивая из хрустальных бокалов шампанское «Шато Петрус», которое доливал в них Гарри. Это была настоящая пещера Аладдина, причем Аладдина очень богатого. Все дома моды продавали здесь свои готовые одежды, а пройтись по ювелирному отделу было все равно что пройтись по Бонд-стрит.
— Обрати внимание, — сказал сэр Пирс, взяв с витрины изящные часики и надев их на мое запястье. — Разве они не прекрасны?
Такой красивой вещицы я никогда не видывала. У часов был прямоугольный циферблат, окруженный маленькими бриллиантами; браслет тоже был усыпан бриллиантами. Я подняла руку, изгибая ее то так, то эдак.
Бриллианты так и поблескивали, и я порадовалась тому, что на мне надето подходящее элегантное платье. Часики выглядели на руке великолепно, и мне безумно захотелось их иметь.
— Сколько они стоят? — спросила я и затаила дыхание в ожидании ответа.
— Двадцать восемь тысяч фунтов, — сказала продавщица и улыбнулась. Должно быть, она прочла мои мысли, потому что торопливо добавила: — Конечно, для друга сэра Пирса будет сделана скидка…
Даже со скидкой часы были мне явно не по карману. Я быстро сняла их и вернула.
Он задержался на мгновение, сказал что-то продавщице и нагнал меня. Он показывал мне универмаг с детской гордостью, потому что это явно была осуществившаяся мечта всей его жизни, и говорил о том, что планирует открыть филиалы «Лэндера» в Париже, Риме, Нью-Йорке. Казалось, весь мир представлялся ему огромным рынком, полным ярких игрушек, с которыми он может позабавиться. Его энтузиазм с самого начала заразил меня. Я и представить себе не могла, что с ним может быть скучно.
— У нас осталось немного времени, чтобы перекусить на скорую руку до начала церемонии открытия, — заявил он.
Воспользовавшись его личным лифтом, мы поднялись на верхний этаж, где у него была квартира.
— Я терпеть не
При виде того, что он называл «маленькой норкой», у меня захватило дух. Там была просторная спальня с кроватью огромных размеров, ванная комната, в которой при желании можно бы было устраивать целые оргии, и гостиная с великолепным видом на Лондон. Мебель была антикварная, картины, украшавшие стены, стоили, должно быть, целое состояние. Одна из них как две капли воды походила на Рембрандта, несколько месяцев назад похищенного из одного голландского музея. Он увидел, что я на нее озадаченно поглядываю, и рассмеялся:
— Не беспокойся, это всего лишь копия.
Я до сих пор не знаю, правду ли он говорил.
Мы пообедали очень вкусным салатом с цыпленком, который прислали из расположенного внизу ресторана при универмаге. Когда мы заканчивали обед, зазвонил телефон.
— О'кей, пришлите сейчас же, — буркнул он в трубку.
Он подошел к двери лифта, выходившей непосредственно в гостиную, и подождал, пока поднимется лифт. Дверь открылась. На полу в лифте лежала коробочка, которую он поднял и вернулся ко мне.
— Это тебе, — сказал он с торжествующим видом.
Я открыла коробочку и увидела те самые часики с бриллиантами, которые примеряла внизу.
— Это мой подарок в ознаменование нашей первой встречи, — сказал Пирс.
— Но я не могу принять такой дорогой подарок, — запротестовала я, причем совершенно искренне.
— У тебя нет выбора, — заявил он. — Посмотри на обратную сторону.
Я посмотрела. Там было выгравировано: «Хани от Пирса».
— Я заказал эту надпись, как только увидел, что они тебе понравились, — сказал он. — Теперь я не могу отослать их обратно.
Я чуть не заплакала. Часики были великолепны. Пирс надел их мне на руку, привлек меня к себе и крепко поцеловал. Я ответила с энтузиазмом. Меня взволновали не его деньги, а его могущество. Этот человек заставил весь мир плясать под свою дудку. Часики всего лишь символизировали его успех. У львов самки конкурируют за право спариться с вожаком стаи. У людей, наверное, проявляется тот же инстинкт. Мое тело горело желанием спариться с этим могущественным самцом.
Он быстро расстегнул пуговицы на платье и запустил руку внутрь. Рука была крупная, сильная, как и все остальное в нем, но прикосновение пальцев будило чувственность. Занимаясь любовью, он, как и во всем остальном, шел прямо к цели, экономя усилия. Он не топтался на месте. Каждое прикосновение его пальцев было рассчитано на то, чтобы произвести определенный эффект, и ему это удавалось. Он разглядел во мне что-то такое, что ему понравилось, и просто протянул за этим лапу, как и положено королю джунглей. Для него было характерно идти прямо к цели, не тратя времени на предварительную подготовку, и получать то, что он хочет. Я была рада тому, что могу отплатить щедростью за его щедрость.