Бесстыжая
Шрифт:
— Будь я проклят, если заплачу. А «Ханнингс» пусть катится ко всем чертям!
— Ты тоже туда покатишься, если Налоговое управление займется проверкой твоих бухгалтерских книг.
Мне не потребовалось ничего объяснять дальше. Пирсу было известно о моих связях гораздо лучше, чем Рэнди. Однажды он даже предпринял безуспешную попытку убедить меня уговорить Леонарда помочь ему получить льготы в международных торговых сделках. Возможно, будучи большим реалистом, чем Рэнди, Пирс скорее понял, что проиграл. Но напоследок он все-таки решил попробовать поторговаться.
—
— Шестикратную. А если будешь торговаться дальше, то она станет семикратной. Подумай об этом.
— Ладно, пусть будет шестикратная, — торопливо согласился он. — Слава Богу, что ты не занимаешься бизнесом постоянно. Иначе в Сити появилась бы настоящая Лукреция Борджиа.
— Мой брокер позвонит тебе завтра.
Я поняла, что одержала победу над Пирсом, заметив, как бессильно обвис его съежившийся пенис. Это было явным признаком того, что он получил в бою смертельную рану.
Больше мы с Пирсом никогда не встречались. На следующий день я позвонила Джорджу и в пятницу после полудня уже была обладательницей двух миллионов фунтов.
Я не могла привыкнуть к тому, что имею такое богатство. Мой папочка, посетовав, что оно заработано грехом, тут же попросил денег. Он вынужден был признать, что, поступив тогда в университет, я никогда таких денег не заработала бы.
Это направило мои мысли в другое русло. Университет. Почему бы нет? Я еще молода и готова изменить образ жизни, а моя первая удачная коммерческая операция пробудила у меня интерес к бизнесу.
Я навела справки и нашла один университет, где был факультет бизнеса и где можно было, прослушав курс, получить степень бакалавра. Я написала туда, и меня пригласили на собеседование.
Собираясь на собеседование и надевая строгий костюм, я вспомнила о Леонарде. Но о нем мне напомнил не только его любимый деловой костюм. В тот день во всех газетах писали о том, что он неожиданно подал в отставку и без всяких объяснений покинул Англию. Я была единственным человеком, который знал, где он находится и какова причина отставки, потому что накануне вечером он позвонил мне по пути в аэропорт и сказал, что не может жить без той радости, к которой я его приобщила. Он бросил Уайтхолл и предпочел свободу. Он до сих пор пишет мне с Гавайских островов, где в конце концов поселился и женился на хорошо понимающей его местной девушке. Судя по письмам, он был очень счастлив и приглашал меня в любое время приехать к ним в гости. Он писал также, что у меня с его женой много общего.
Во время собеседования члены комиссии сначала были склонны отнестись к моей кандидатуре несерьезно, однако когда я рассказала им о коммерческой операции, которую недавно провернула (конечно, опустив некоторые подробности), они проявили ко мне больший интерес. По моему предложению они позвонили Джорджу, и после разговора с ним один из членов комиссии спросил, уверена ли я, что они могут чему-нибудь научить меня.
— Я хочу научиться всему, — твердо сказала я. — Ведь два миллиона фунтов не растянешь на всю жизнь.
Меня приняли. Я выскочила из кабинета в состоянии эйфории, не замечая, куда иду, и налетела на какого-то
— Извините, — сказал он, поддерживая меня, чтобы я не упала.
Потом он удивленно уставился на меня, и я взглянула на него, не веря своим глазам.
— Стив!
Мы бросились в объятия друг друга, смеясь и плача и пытаясь говорить и целовать друг друга одновременно. Кто-то вышел из двери, и нам пришлось уступить дорогу. Стив схватил меня за руку, потащил куда-то, и пять минут спустя мы были в его квартире.
Он снова схватил меня в объятия и крепко поцеловал. Поцелуй затянулся, и на сей раз нам никто не мешал. Нам некого и нечего было бояться, мы были только вдвоем и могли наслаждаться друг другом так, как всегда этого хотели. Торопливо сняв с себя одежду, мы улеглись на кровать. Кровать была односпальная, но много ли места надо двум людям, которым хочется как можно теснее прижаться друг к другу?
Нам так редко удавалось заниматься любовью, но только эти редкие случаи и имели значение, и я помнила каждый дюйм его любимого тела. Я помнила, как замирала от счастья, представляя себе, как он входит в меня, и сейчас снова испытывала то же чувство. Мне хотелось слиться с ним навсегда, потому что мы были двумя половинками единого целого.
Он не спеша заново знакомился со мной, покрывая поцелуями все мое тело, и еще никогда ничьи поцелуи не доставляли мне такого наслаждения. Все, что бы он ни делал, находило горячий радостный отклик в моем теле, потому что я безумно любила этого человека.
Его рука, обнимавшая талию, скользнула вниз, задержалась на округлости бедер, прошлась по упругим ягодицам. Желание захлестнуло меня, я не могла больше ждать и притянула его к себе. Я обвила его ногами, прислушиваясь, затаив дыхание, к тому, как он входит в мое тело. Тело мое пылало. Кажется, если бы было можно, я заставила бы Стива остаться внутри меня навсегда.
Но состояние абсолютного счастья не может длиться вечно. Приходится с ним расставаться хотя бы для того, чтобы вернуть его снова и вновь насладиться им. Потом мы лежали рядом, нежно обнимая друг друга, как будто боясь новой разлуки. Но я была твердо намерена не допустить этого.
— Я люблю тебя, Стив, — прошептала я.
— Я тоже люблю тебя, дорогая Хани, — отозвался он, целуя меня. — Для меня ты единственная женщина на свете. Вернувшись в Англию, я хотел разыскать тебя, но ты повсюду появлялась с сэром Пирсом Лэндером. Я знаю, что он очень богат, а я всего лишь археолог. На ближайшие два года я обеспечен работой, мне поручили провести здесь кое-какие исследования, а что будет потом, сказать трудно.
— На два года! Не удивительно ли, что я тоже буду здесь два года? — И я рассказала Стиву о намерении прослушать курс по бизнесу в университете и получить диплом. Он так и просиял.
— Значит, мы сможем встречаться?
— У меня есть идея получше, — сказала я. — Мы поженимся.
— Но я не смогу обеспечить тебе уровень жизни, к которому ты привыкла. Сможешь ли ты быть счастлива с бедняком?
— С тобой я буду счастлива где угодно и при любых обстоятельствах, — заявила я.