Бетагемот
Шрифт:
«Ты едешь на юг, дура! Мы же были на юге, когда ушел сигнал, они оттуда начнут...»
Вдарив по тормозам, Уэллетт резко свернула на восток. Мири прошла поворот на двух колесах. На асфальт перед ней легла громадная тень, небо над головой внезапно потемнело. В голове сразу возник образ огромных пузырей, плюющихся огнем, но когда Така осмелилась взглянуть вверх, то увидела лишь нависшие над дорогой древесные кроны, буровато-зеленые полосы мелькали по сторонам, заслоняя послеполуденное солнце.
«Но нет, солнце впереди,
Огромная желто-оранжевая капля зависла посередине освещенной арки в конце туннеля из деревьев, прямо над дорогой впереди. Она казалась размытой, так как Уэллетт видела ее под косым углом.
«Почему так поздно? Почему так поздно, ведь полдень был неда...»
Солнце начало поджигать деревья.
Така ударила по тормозам. Ремень безопасности впился в грудную клетку, швырнул обратно на сиденье. Мир погрузился в зловещую тишину: смолкла дробь камушков, летящих с дороги в дно фургона, прекратило дребезжать стукавшееся о стены Мири оборудование, висящее на крюках. Только издали слышался ни на что не похожий треск пламени.
Периметр локализации. Они начали с периферии и двигались к центру.
Така сдала назад, вцепившись в рычаг переключения передач, и начала разворачиваться. Фургон дернулся вбок, наклонился над кюветом. Снова вперед. Обратно, туда, откуда приехала. Шины буксовали в мягкой грязи по обочине.
Сверху послышался какой-то свист, похожий на резкий выдох огромного кита, — этот звук Така еще ребенком слышала в архивах. Сполох пламени затопил дорогу, отрезав ей путь к отходу. Жар проникал сквозь ветровое стекло.
«О, господи! Боже мой!»
Она распахнула дверь. Горячий воздух обжег лицо. Ремень безопасности крепко удерживал ее на месте. Дрожащими пальцами Така с трудом отстегнула его и выпала на дорогу. Вскочила на ноги, опершись о борт Мири, пластик обжег руки.
Стена пламени неистовствовала буквально в десяти метрах от нее. Еще одна — та, которую Уэллетт по ошибке приняла за заходящее солнце, — полыхала чуть подальше, может быть метрах в шестидесяти, по другую сторону от лазарета. Она укрылась за более прохладным бортом машины. Так лучше. Но долго это не продлится.
«Бери культуру».
Механический стон, звук скручивающегося металла, проникающий до костей. Така посмотрела вверх: прямо над головой, позади мозаики из еще не сгоревших листьев и ветвей, она увидела изломанный силуэт громадного распухшего диска, неуклюже ползущего по небу.
«Бери культуру».
Огонь заблокировал дорогу спереди и сзади. Сквозь умирающий лес Мири пробиться не сможет, а вот Така — да. Все инстинкты, каждый нерв велели ей спасаться.
«Бери культуру! БЕГИ!»
Она распахнула пассажирскую дверь и перелезла через сиденье. Иконки, мерцавшие на задней стене кабины, казалось, тормозят намеренно. На приборной панели появилась маленькая гистограмма. Она поднималась со скоростью прилива.
Снова свист.
Лес
Для побега остался только один путь. «О, боже».
Гистограмма мигнула и исчезла. Панель выдала мешок с образцами, раздутый от жидкости. Така схватила его и побежала.
Свист.
Огонь прямо перед ней пролился с небес, подобно жидкому занавесу.
Пламя окружило Уэллетт со всех сторон.
В течение нескольких бесконечных и ничего не значащих секунд она пристально смотрела на огненную бурю. А потом со вздохом села на землю. Колени оставили углубления в размягчившемся асфальте. Жар, идущий от дороги, обжигал, но плоти было уже все равно. Така с легким удивлением заметила, что лицо и руки оставались сухими; температура испаряла пот из ее пор еще до того, как тот успевал увлажнить кожу. Интересный феномен. Она задумалась, писал ли кто-нибудь об этом.
А впрочем, какая теперь разница.
Все равно ничего уже не поделать.
— Как странно, — сказала Лени.
Перископ слегка отошел от берега, так как деревья заслоняли обзор с северо-западной стороны. Полученная картинка оказалась на редкость буколической. Рассмотреть Фрипорт отсюда было невозможно — даже в прежние времена жилые и промышленные здания стояли слишком далеко друг от друга, городского силуэта не получалось, — но, по крайней мере, подъемники Лени уже должна была увидеть. Или пламя, или хотя бы дым.
— Прошло три часа, — сказала Кларк, взглянув на Лабина. — Может, ты успел и сигнал не ушел.
«А может, — подумала она, — мы просто понятия не имеем, что тут происходит».
Лабин сдвинул палец на несколько миллиметров, скользнув по пульту управления. Перископ повернулся влево.
— Может, она успела, — продолжила Кларк. Такие обыденные, безжизненные слова, несмотря на весь заключенный в них смысл: «Может, она спасла мир.
Спасла меня».
— Не думаю, — ответил Лабин.
Столб дыма поднимался из-за гребня холма, окрашивая небо в коричневый цвет.
— Где это? — спросила она, чувствуя, как перехватило горло.
— Прямо на запад.
Они сошли на берег с южной стороны бухты; склон, устланный гладкими камнями и корявым плавником, покрывала слизь из-за Бетагемота. Они следовали за солнцем по грунтовой дороге, которая даже указательных знаков никогда не видела. Поднимающийся к небу столб дыма вел их словно Полярная звезда с эффектом полураспада, растворяясь в небе, пока Лени и Кен шли по проселкам, шоссе и уже на закате добрались до гребня покатого невысокого холма под названием Снейк-Хилл (судя по тому имени, которое носила дорога, вьющаяся у его подножия). Перед самыми сумерками Лабин остановился и поднял руку, предупреждая Кларк.