Бэтман Аполло
Шрифт:
Сквозь витраж в комнату падали желтые, синие и красные лучи. За стеклами, казалось, был солнечный день — но я уже знал, что это солнце поддельное.
Комната была обставлена по-спартански. У стены под витражом стоял стол с большим блюдом, накрытым конической крышкой — под такими в гостиницах подают еду. Рядом был набор алхимического вида посуды, предназначенной не то для еды, не то для поисков философского камня — или, подумал я меланхолично, для поисков философского камня в еде.
У стены был книжный шкаф, в котором темнели тома с золотым тиснением на корешках (кажется, какие-то
Мой гроб стоял в маленьком алькове. Никакой другой кровати в комнате не было. Видимо, вампиру полагалось спать именно там. Но я неплохо выспался — и эта перспектива меня не пугала.
Я вылез из гроба и пошел в ванную.
Там я обнаружил смену белья и полный набор одежды — черные кожаные тапки вроде гимнастических, широкие синие штаны и робу наподобие той, в которую был одет юноша на витраже. Только у моей на спине и груди было крупное слово:
В ванной было все необходимое — мыло и шампунь, зубная щетка и мелкие средства личной гигиены, запакованные в коробку с надписью «Vanity Kit» [4] . Всё палочки для ушей, сказал Экклезиаст.
Несколько минут ушли у меня на душ и прочее. Приведя себя в порядок, я попробовал надеть синюю робу. Она оказалась впору — хоть мне не понравился ее старомодный покрой. Я подумал, что сейчас было бы самое время поесть, и подошел к столу — проверить, не ждет ли меня завтрак под конической крышкой. Подняв ее, я увидел квадратный листок бумаги. На нем были рукописные фиолетовые строки:
4
Косметичка, дословно — «суетный набор».
Breakfast at 10.00
Classes at 11.00
Follow the arrows.
Я поглядел на часы. Было уже десять пятнадцать.
В коридоре напротив моей двери действительно висели два знака со стрелками и пиктограммами.
На одном были скрещенные вилка и ложка под тарелкой, украшенной широким смайлом. Этот символ выглядел непередаваемо зловеще — почему-то он казался черепом и костями, над которыми надругалась не только смерть, но и политкорректность.
Вторая пиктограмма изображала летучую мышь в сияющем ореоле. Я уже видел подобное на витраже — иначе подумал бы, что это шахид в момент разрыва. Под пиктограммами были указывающие вправо стрелки. В них, впрочем, не было необходимости, потому что слева от пиктограмм коридор кончался моей дверью.
Коридор был овальным в сечении, длинным и извилистым — и походил на оштукатуренную нору с плафонами на потолке. Вскоре с ним соединились еще три похожих коридора, и он стал прямым и широким. На полу появились каменные плиты, а
Наконец я добрался до большой двери, из-за которой слышались голоса. На ней висело уже знакомое мне изображение ухмыляющейся тарелки.
Я потянул дверь на себя.
В первый момент мне показалось, что небольшая кантина полна народу. Собравшиеся были одеты одинаково — в такие же синие робы, как на мне. Практически все столики были заняты — а перед небольшим окошком, где выдавали пищу, стояла очередь. Но что-то было не так.
Я сообразил наконец, что.
Фигуры в робах были неподвижны. Это были просто манекены — или, возможно, восковые фигуры (их лица и руки выглядели крайне реалистично). Невнятный шум множества голосов, который я услышал в коридоре, был, похоже, какой-то записью.
Потом я увидел руку в синем рукаве, которая поднялась над дальним столиком. Это была Софи. Кроме форменной робы, на ней была расшитая сложным узором шапочка.
— Рама! Бери завтрак и иди сюда.
За ее столом сидели два манекена — и имелось одно свободное место.
Я подошел к окошку раздачи. Оно было низким и узким, как боевая щель огневой точки. В нем был виден стол с тарелками и пара рук — красных, припухших и уж точно не восковых.
Я взял пустой поднос и сунул его в щель. Красные руки поместили на него кружку с чаем, вилку, ложку, нож и три тарелки — с яичницей, салатом и овсяными мюслями в молоке.
Восковая очередь не возражала.
— Садись, — сказала Софи. — Только поздоровайся сначала с французами.
— А где они?
Софи кивнула на дальний угол зала.
Я увидел трех молодых людей галльского типа, сидящих за длинным столом в компании манекенов. Они внимательно — и, как мне показалось, напряженно — смотрели на меня.
Я направился к их столу, и они поднялись мне навстречу.
— Эз, — сказал первый.
— Тар, — сказал второй.
— Тет, — сказал третий.
— Рама, — ответил я, пожимая руки.
Они очень походили друг на друга — и даже стрижены были одинаковым ежиком (длиннее, чем у Софи). Эз был чуть ниже остальных — или просто сутулился. У Тара была большая родинка на подбородке, а Тет казался полнее. Я ожидал, что мы обменяемся хотя бы парой вежливых фраз, но они сразу же сели и уставились в свои тарелки.
Я вернулся к Софи и сел за стол.
— Какие интересные имена. Первый раз слышу.
— Это галльские боги, — ответила Софи. — Если полностью, Эзус, Таранис и Тевтат. Они мне уже объяснили, что первому приносили жертвы путем повешения на дереве, второму — сжиганием в плетеной корзине, а третьему — утоплением в бочке с водой.
— Если решу принести им жертву, — сказал я, — буду знать. Какие-то они необщительные.
— Со мной они дольше говорили. Наверно, решили, что я из их компании, только старше.
— Почему?
— Телепузики бреются наголо. Это профессиональное.
— Зачем?
— Лучше контакт с электродом.
Про электрод я спрашивать не стал. Не хотелось раз за разом демонстрировать свою неосведомленность.
— Они же вроде не лысые, — сказал я.
— Они еще не выучились. Потом побреются.