Бэтмен. Убийственная шутка
Шрифт:
– Если это был не настоящий ребенок, – сказала доктор Лиланд, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и не требовательно, – тогда что это было, Курт?
Все его тело было напряжено, и он вибрировал, как оборванная гитарная струна. Он сжал кулаки на коленях и уставился на них.
– Это был... – начал он.
Дверь в кабинет Лиланд распахнулась настежь, и в нее неторопливо вошел Джокер, плюхнулся на диван рядом с Лэнком и дружески обнял его сгорбленные плечи.
– Мальчонка, ты попал в точку, – сказал он. – Я чувствую себя новым человеком.
Черт бы его побрал!
Лиланд сделала долгий, медленный вдох через нос, пытаясь заглушить ярость и сохранить спокойствие и профессионализм. Невозможно предугадать, насколько это отбросит прогресс Лэнка. Но она не хотела, чтобы ее другой, более контактный пациент вел себя так, будто получил очки за то, что довёл ее до ручки.
Вместо того чтобы обратиться к незваному гостю, она повернулась лицом к двери.
– Мисс Квинзель, – позвала она. В дверях появилась застенчивая молодая практикантка. Ее волосы были распущены, она была взмокшая и взъерошенная, пуговицы на белом халате были не застегнуты.
– Да, доктор Лиланд?
– Почему этот пациент из класса «А» находится в терапевтическом крыле без сопровождения охранников, которого требует закон?
Джокер кивнул в сторону девушки в дверях, пошевелил бровями и притянул Лэнка к себе.
– Слишком старая для тебя, да? – громко прошептал он. – Конечно, я знаю, как это бывает, но нищим не выбирать, верно я говорю?
Доктор Лиланд встала и нажала кнопку на столе.
– Мне очень жаль, Курт, – сказала она, беря Лэнка за запястье и помогая ему подняться, встав между ним и Джокером. – Мы продолжим обсуждение на следующей неделе. Ты не против?
Когда в кабинет вошли два мускулистых санитара, Лэнк молчал, глядя в пол, его трясло. Один из них схватил Лэнка за плечо, а другой показал большим пальцем на Джокера:
– Хотите, мы заберем и этого?
– Нет, оставьте его, – ответила Лиланд, пригвоздив Джокера к месту испепеляющим взглядом. – И еще, мисс Квинзель?
– Да, доктор?
– Предоставьте отчет мне в кабинет в конце смены, – сказала Лиланд. – Это ваш второй прокол. Еще один подобный инцидент, и вас переведут в крыло больных со старческим слабоумием.
Молодая девушка-интерн надулась, отбросив всякое притворное раскаяние. Она бросилась прочь с нарочито угрюмым видом. Лиланд нахмурилась. Несмотря на то, что девушка на первый взгляд находила искреннее взаимопонимание с самыми трудными пациентами, как оказалось, от нее было гораздо больше проблем, чем пользы.
– Это была бы ужасная потеря, доктор Лиланд, – сказал Джокер противным голосом. – Уверяю вас, что уникальные навыки мисс Квинзель среди пожилых будут растрачены совершенно впустую.
Лиланд отказывалась клюнуть на уловку Джокера. Она работала в Лечебнице «Аркхем» еще до того, как Лэнк узнал, откуда берутся дети. Она уже слышала и такое, и нечто гораздо, гораздо хуже. Она взяла блокнот и села обратно, в изголовье кушетки:
– Это то, что вы хотите обсудить на сегодняшнем сеансе? – спросила
– Что вы, доктор, – ответил Джокер. – По одежке лишь встречают. Вы не хуже меня знаете, что на самом деле женщинам нужен мужчина, который может заставить их... – он наклонился, в его глазах блеснул веселый огонек, – ...рассмеяться.
– Понятно, – сказала доктор Лиланд, делая пометки. – Так вот в чем заключается истинный источник вашей неуверенности. Дело вовсе не в сексе, не так ли? Это страх провала. Что никто не станет смеяться над вашими шутками. Может быть, поговорим об этом?
Улыбка Джокера померкла. Его взгляд стал жестким.
– Это не смешно, – сказал он. – И неправда.
– Нет? – спросила доктор Лиланд. – Ошиблась. Не хотите исправить это недоразумение?
– Вам нужна правда?
Он улыбнулся фирменной улыбкой, склонив голову набок.
– Вонючка.
Кто-то начал улюлюкать. Еще один посетитель засвистел.
– Вернись на нормальную работу, ты не смешной.
Стоя за кулисами, дородный владелец «Смешливого дурака» сделал резкий жест поперек горла. В углу его рта болтался окурок дешевой сигары. Она не горела. Каждый вечер она оставалась незажженной.
Длиннолицый начинающий комик перевел взгляд с владельца на немногочисленных, но тем не менее жестоких посетителей. Большинство из них были пьяны или под кайфом, и человеку на сцене, в темном костюме и галстуке-бабочке, казалось, что единственная причина, по которой они остались на последнее представление, – это желание помучить артистов. Когда он повернулся, чтобы уйти со сцены, кто-то в темноте начал хлопать.
На мгновение он заколебался.
– Скатертью дорога, жалкий шутник! – крикнул мужчина сзади. Он захохотал и хлопнул в ладоши. Медленно. Жестоко. – Хочу бесплатную выпивку за то, что тебя терплю. Все заведение хочет бесплатно выпить. Хо, хо.
Владелец Гэйнор ободряюще похлопал расстроенного комика по плечу. На нем был сиреневый костюм и галстук в тон, что должно было выглядеть нелепо, но каким-то образом на его полной фигуре он смотрелся органично. В костюме он был похож на циркового торговца, который решил вечерком выбраться в город.
Выйдя на сцену, Гэйнор поднял руки и заговорил:
– Как всегда, я хочу поблагодарить вас всех за то, что пришли. Не забудьте дать на чай официантам.
Раздался звук как от выстрела по краю консервной банки. Единственная официантка, стоявшая сбоку, слегка наклонилась. У нее под глазами были темные круги, серьги мерцали, несмотря на слабое освещение. Хозяин ушел со сцены, и занавес закрылся.
Он нашел длиннолицего комика в обшарпанной гримерной. Тот облокотился на спинку стула и уставился в зеркало с круглыми лампочками. Некоторые из них перегорели.